Подобно сыщикам — персонажам любого детективного романа, — мы старательно и неутомимо занимались поисками каких-либо зацепок. Первая подсказка стала результатом нашего опыта работы психологами-консультантами в рамках реализации программ для нейроотличных детей и подростков в государственных школах. Мы знали, что дети с нарушениями развития часто испытывают проблемы в социальном плане, поскольку их поведение смущает и отталкивает одноклассников. В девяти случаях из десяти их социальные проблемы оказались связаны с отсутствием у них невербальных коммуникативных навыков.
Невербальные навыки — это все способы, которые люди используют для общения, не прибегая к словам. К ним относятся мимика, язык тела, прикосновения, тон голоса, ритм взаимодействия, выражающийся в поочередном участии, и организация пространства общения, то есть учет дистанции, которую мы оставляем между собой и другими. Дети с нарушениями развития часто испытывают проблемы с поддержанием зрительного контакта или не могут вписаться в ритм разговора, а также не способны использовать личное пространство и язык тела надлежащим образом. Нас заинтересовал вопрос: возможно ли, что нейротипичные дети вроде Грега и Люси тоже страдают от отсутствия невербальных навыков, столь необходимых для налаживания и дальнейшего развития дружеских связей?
Следующей догадкой о том, что существует некая связь между невербальной коммуникацией и трудностями во взаимоотношениях с окружающими, я обязан взаимодействию со своими молодыми клиентами во время сеансов психотерапии. Я заметил, что многие из них приходят на прием со стиснутыми кулаками и сердитыми лицами, но, когда я спрашиваю, почему они злятся или что их расстраивает, они удивляются и отрицают, что испытывают такие чувства. Они говорят, что счастливы и спокойны, но их язык тела свидетельствует о другом. Когда я был начинающим психотерапевтом, я водил компанию с учениками Гарри Стэк Салливана — отца-основателя американской психиатрии. Он выдвинул предположение, что дети и подростки, которые, сами того не сознавая, коммуницировали неконгруэнтно, то есть на вербальном уровне посылали одно эмоциональное сообщение, а на невербальном — совершенно другое, с большим трудом завязывают близкие дружеские отношения со сверстниками. Это навело меня на мысль: не является ли неконгруэнтность в общении одним из факторов, обусловливающих трудности социализации, которые я наблюдал у своих пациентов?[1]
В то же время было очевидно, что эти дети совершенно не осознавали, насколько их невербальный язык не соответствовал их словам и какое негативное впечатление это производило на окружающих. Все эти фрагменты информации, полученные из наблюдений за самыми разными детьми, начали складываться в более четкую картинку, которая могла пролить свет на причины проблем в общении у Грега и Люси.
В 90-х годах XX века, когда я впервые встретился с Грегом и Люси, превалировало мнение, что у всех детей без явных нарушений развития и обучения и проблем психиатрического характера невербальные навыки коммуникации являются врожденными, ими овладевают инстинктивно — так же, как учатся ползать или ходить.
Более того, несмотря на то, что тема невербальной коммуникации время от времени поднималась в газетах и журналах — например, в статьях о том, как распознать скрытые признаки чьей-то симпатии или как понять, что кто-то лжет, — бытовало убеждение, что она не играет особой роли в социальных взаимоотношениях. Однако мы с Маршаллом Дьюком постепенно пришли к выводам, существенно отличающимся от общепринятых.
Мы решили провести исследование, в ходе которого предложили детям тесты для измерения их способности идентифицировать эмоции по выражению лица и тону голоса. И действительно, мы обнаружили, что чем хуже были результаты этих тестов, тем больше у участников было проблем с налаживанием дружеских отношений и собственной самооценкой. Иными словами, дети, которых мы изучали, чаще заводили друзей и были социально успешны, если могли правильно идентифицировать и интерпретировать невербальные сигналы, передаваемые с помощью мимики и голоса.