Дхритараштра сказал:
О Кшаттри,[938] не возникнет ссоры между моими сыновьями. Боги на небе несомненно проявят к нам милость. Сулит она счастье или несчастье, полезна она или пагубна — пусть эта дружеская игра состоится. Это несомненно предопределено судьбою. И тогда, поскольку буду присутствовать я и Бхишма, бык из рода Бхараты, никакого злополучия не случится, даже если оно предопределено судьбою.
Взойдя на колесницу, (запряженную) конями, по быстроте равными ветру, отправляйся в Индрапрастху сегодня же и привези Юдхиштхиру. И мое решение нельзя отвратить, о Видура, — говорю тебе. Я считаю наивысшей судьбу, благодаря которой все это происходит.
Когда так было сказано, мудрый Видура, думая, что это не должно случиться, направился в великой печали к премудрому Апагейе.[939]
Так гласит глава сорок пятая в Сабхапарве великой Махабхараты.
Глава 46
Джанамеджая сказал:
Как произошла между братьями игра в кости, чреватая великими бедствиями, из-за которой были ввергнуты в такие лишения пандавы — мои деды? И какие цари присутствовали в собрании, о лучший из знатоков вед, и кто среди них одобрял (игру) и кто противился ей? Я хочу, чтобы тобою было подробно об этом рассказано, о дваждырожденный! Ибо это явилось причиной гибели мира, о лучший из дваждырожденных!
Сута[940] сказал:
Когда так было сказано царем, могущественный ученик Вьясы,[941] знаток всех вед, рассказал обо всем, как это случилось.
Вайшампаяна сказал:
Слушай меня, о лучший из рода Бхараты, когда я буду рассказывать снова об этом подробно, если у тебя, о великий царь, есть намерение слушать. Узнав мнение Видуры, Дхритараштра, сын Амбики,[942] сказал опять Дурьйодхане такие слова наедине: «Не затевай игры в кости, о сын Гандхари! Видура не одобряет ее. Ведь он, с величайшим умом, никогда не скажет того, что для нас пагубно. Ибо то, что говорит Видура, я полагаю, есть высочайшее благо (для пас). Сделай так, о сын, ибо я считаю, что все это для твоего же блага. Ту науку (морали), которую преподал мудрому царю богов божественный мудрец и наставник Васавы [943] великий Брихаспати с благородным умом, — ту науку всю вместе с ее тайнами знает великий мудрец Видура.
И я также всегда следую его совету, о сынок! Премудрый Видура считается таким же выдающимся среди кауравов, как многоумный Уддхава [944] чтится среди вришниев, о царь! Поэтому не затевай игры в кости, о сын, ибо в игре виден раздор, а в раздоре — гибель царства. Поэтому, о сын, откажись (от своего намерения).
Ты, о сын, получил (все) то, что может быть предоставлено для сына отцом и матерью и считается наивысшим, (а именно) состояние и положение, унаследованное от отцов и дедов. Ты учился, преуспел в науках, тебя постоянно лелеют в доме. Будучи старшим среди братьев, ты стоишь во (главе) царства.
Так почему ты не находишь себе счастья? Ты, о могучерукий, получаешь наилучшую еду и одежду, какие недоступны для простых людей. Отчего же ты печалишься, о сынок? Управляя постоянно огромным наследственным царством, во всем благоденствующим, ты, о могучерукий, блистаешь, словно владыка богов [945] на небе. Благоволи сообщить мне, о наделенный мудростью, каким образом возникла причина твоей печали, (оказавшейся) столь прискорбной для тебя?».
Дурьйодхана сказал:
Я грешный человек, так как ем и одеваюсь, видя (преуспеяние своих врагов). Ведь тот, кто не испытывает ревности (при виде благополучия врагов), считается низким человеком. Меня, о царь царей, не радует обычное богатство, о владыка! Увидев сверкающее богатство у сына Кунти, я (сильно) огорчился. Ведь (должно быть) я очень крепок, раз я живу еще, видя всю землю подпавшей под власть Юдхиштхиры.
От горя говорю тебе это. Зависимые чайтраки и каукуры, караскары и лохаджанги [946] во дворце Юдхиштхиры выглядят покорными. Хималай, океан и прибрежные области, а также (другие края), доставляющие всевозможные драгоценные камни, — все далеко превзойдены (по своему богатству) в сравнении с дворцом Юдхиштхиры.
Подумав обо мне: «это самый старший и наилучший», о владыка народов, Юдхиштхира оказал мне почесть и назначил меня для приема драгоценностей. Не было видно ни высшего, ни низшего предела поступавшим туда драгоценным камням, превосходнейшим, не имеющим цены, о потомок Бхараты! Моя рука была не в состоянии принимать богатство. И когда я утомлялся, те, кто приносил сокровища издалека, оставались стоять там, (ожидая меня).
939
Апагея — букв. «сын реки (Ганги)», эпитет Бхишмы, который также прозывается Гангея с тем же значением. См. прим. 20 К «Сказанию о жертвоприношении Раджасуя».
940
Сута — собственно возница, представитель воинской касты. Сопровождая своих повелителей на битву, возницы, или суты, бывали свидетелями их боевых подвигов и воспевали их. Сута, таким образом, имеет здесь значение сказителя, и под ним подразумевается Уграшравас, сын возницы Ломахаршаны. В обрамлэнии Махабхараты сказигель-сута Уграшравас всегда обращается к легендарному мудрецу Шаунаке, которому он рассказывает поэму Махабхарату точно так, как он ее слышал от Вайшампаяны, ученика Вьясы. Поэтому изложение Махабхараты ведется главным образом от лица Вайшампаяны, который обращается к царю Джанамеджайе.
944
Уддхава — имя дяди, a по другим версиям — двоюродного брата Кришны. В Махабхарате Уддхава почитается близким другом и советником Кришны.
946
Чайтраки и каукуры, караскары и лохаджанги — по-видимому, названия племен или народностей, из коих караскары обитали в южной Индии. По-видимому, они населяли страну, отождествляемую с Каракалом в южной Канаре, в штате Мадрас, знаменитую благодаря джайнским и буддийским пилигримам. Остальные не выяснены.