Тогда (Духшасана) сказал Кришне, грубо ухватив ее за черные волосы: «Взывай о защите хоть к Кришне и Джишну,[1119] (кои суть воплощение) Хари [1120] и Нары [1121] (на земле), а я все-таки волоку тебя! Наступили у тебя месячные, о Яджнясени, в одном ли ты платье или совсем раздета, — ты выиграна (нами) в игре и стала (нашей) рабыней, и желание (наше) — чтобы (ты пребывала) среди рабынь, сколько нам: будет угодно».
С волосами растрепанными, в платье, наполовину спустившемся, оттого что она была влекома Духшасаной, стыдливая Кришна, сжигаемая гневом, сказала слабым голосом такие слова: «В этом зале собрания все (присутствующие) обучены шастрам, сведущи в жертвенных (и других) обрядах, все подобны Индре (по своей доблести), — среди них все либо мои наставники, либо лица, достойные быть наставниками. Перед ними я не смею стоять в таком виде. О злодей, о ты, чье поведение недостойно, не раздевай меня и не волоки меня. Тебе не простят царевичи,[1122] если даже твоими союзниками стали бы боги вместе с Индрой. Царь (Юдхиштхира), сын Дхармы, (сейчас) связан выполнением своего нравственного закона, а закон очень топок — он постигается только опытными. Даже словом я не желаю (признать за ним) ни малейшего порока, оставляя уже в стороне его собственные достоинства. Но это недостойно, что ты влачишь меня, с начавшимися месячными, посреди героев (рода) Куру. Ведь никто но выражает одобрения (тебе) и несомненно не разделяет твоего решения. Позор да падет (на всех вас)! В самом деле, погиб нравственный закон потомков Бхараты, а также обычаи тех, кто знает образ жизни кшатриев, когда все кауравы в зале собрания (молчаливо) наблюдают, как нарушается граница нравственного закона (рода) Куру. Ни у Дроны, ни у Бхишмы, ни даже у благородного (Кшаттри) и царя нет ясного понимания, [1123] ибо (эти) старцы, первейшие из кауравов, не замечают этого страшного беззакония».
Так говоря жалобно, она, красивая в талии, искоса взглянула на своих разгневанных супругов. Она (еще больше) воспламенила пандавов, охваченных гневом, своими укоризненными взглядами. И они не испытывали такого страдания из-за того, что отнято их царство, богатство и лучшие драгоценные камни, какое испытывали они оттого, что мучилась Кришна, и от ее косого взгляда, вызванного гневом. А Духшасана, заметив, что Кришна смотрит на своих жалких супругов, повлек ее, словно бесчувственную, (с еще большей) стремительностью и крикнул (ей) со смехом: «рабыня!». Карна же весьма обрадовался тем словам и выразил одобрение, громко смеясь. И царь Гандхары (Шакуни), сын Субалы, также приветствовал Духшасану. А других, которые находились там, в зале собрания, кроме тех двух и сына Дхритараштры,[1124] охватила великая скорбь при виде Кришны, влекомой так по залу собрания.
Бхишма сказал:
Ввиду тонкости закона, о благословенная, я не могу должным образом решить твой вопрос, ибо (знаю), что не имеющий богатства не может делать ставку (в игре) на богатство других, и знаю также, что жены (всегда) находятся в зависимости от своих мужей. Юдхиштхира может покинуть всю землю, полную богатств, но он не может отказаться от справедливости. Ведь пандавой[1125] было сказано: «я проиграл себя», — поэтому я не могу решить этот (вопрос). Среди людей Шакуни не имеет себе соперника в игре в кости. Сын Кунти сам изъявил желание (играть) с ним. Благородный [1126] сам не считает эту (игру) бесчестием. Поэтому я не (в состоянии) ответить на твой вопрос.
Драупади сказала:
Будучи вызван во дворец собрания, царь, совсем не владея искусством (игры в кости, должен был играть) с искушенными, злоумышленными, подлыми и нечестными игроками. Почему же говорят, что он сам изъявил желание? Этот глава кауравов и пандавов, обладая чистой душою, не мог распознать нечестных приемов и был побежден всеми (игроками), объединившимися вместе. И только потом он понял, что это мошенничество. В этом собрании находятся кауравы — владыки своих сыновей, а также невесток. Пусть все они, поразмыслив над моими словами, ответят должным образом на этот вопрос.
Вайшампаяна сказал:
Когда она так говорила, жалобно рыдая, и не раз поглядывала на своих супругов, Духшасана сказал ей (много) грубых, неприятных и горьких слов. Видя ее, влекомую в то время, когда у нее наступили месячные, со спущенным верхним платьем, видя ее в таком состоянии, чего она вовсе не заслуживала, Врикодара, крайне удрученный всем своим существом, бросив взгляд на Юдхиштхиру, разразился гневом.
1120
Т. е. Вишну-Нараяны. См. прим. 6 к «Сказанию о совещании» и прим. 2 к «Сказанию о подношении почетного дара».