Прибил эту доску к воротам Метродо́р. Метродор из Лампсака[8], сын Афине́я и Са́нды, один из друзей Эпикура, а вернее, самый близкий его друг.
Вот уже двадцать пять лет Метродор не расстается с ним. Дольше его с Эпикуром живет только Герма́рх. Гермарх из Митиле́ны, сын бедного отца, который в юности, подобно Эпикуру, скитался по городам и странам, учительствуя, и на одном из перекрестков дорог повстречал Эпикура. С тех пор они — друзья, с тех пор они вместе. Вместе приехали в Афины и первыми поселились в доме, купленном Эпикуром. А через три года пришел Метродор. Целый день он простоял у калитки сада Эпикура, не решаясь войти. И когда б Эпикур сам не позвал его, стоял бы, наверное, у калитки еще невесть сколько.
— Войди, — сказал ему тогда Эпикур, увидев его. — Войди, если ты ко мне.
Метродор вошел и смущенно остановился перед Эпикуром.
— Теперь назови себя и скажи, что тебе надо, — предложил Эпикур.
— Я из Лампсака, — ответил Метродор, подняв на Эпикура прекрасные глаза. — Я пришел, чтобы спросить тебя: правда ли, что ты все знаешь?
— Нет, — ответил Эпикур. — Но все, что я знаю, — правда.
— Но ты знаешь, как возник и развился этот мир?
— Да.
— И как появилось все живое?
— Да.
— И как родилась душа?
— И это, — ответил Эпикур.
— А знаешь ли ты, как стать удачливым?
— Знаю. Но вот и Менандр говорил: «Когда бы все друг другу помогали мы, в удаче людям и нужды бы не было». Быть удачливым — значит, иметь верных друзей, — ответил Эпикур.
— Говорят, у тебя много друзей, — сказал Метродор и спросил: — Станешь ли ты счастливее, если ко многим твоим друзьям прибавится еще один?
— Ровно настолько, насколько счастливым станет этот новый друг, — ответил Эпикур.
— Тогда назови меня другом, — попросил Метродор. — Потому что я и есть твой друг: я полюбил твои книги, а значит, и тебя, Эпикур. Я хотел бы жить возле тебя, как живут другие твои ученики.
Тогда Метродору едва исполнилось двадцать пять лет. Он был очень хорош собой: ладен статью, красив лицом и при этом трепетно скромен. Его большие темные глаза так и мерцали то тревогой, то надеждой, то радостью, то страданием, были внимательны и постоянно излучали свет доверия и добра.
Позже, беседуя с Метродором, Эпикур убедился, что тот действительно прочел все его книги. Не только прочел, но и помнил все прочитанное. Иные книги — дословно. Уже через год Эпикур позволил ему вести беседы с теми, кто приходил в сад в поисках истины. А еще через год Эпикур отправился вместе с Метродором к Расписной Стое и побудил его вступить в спор с Зеноном Китийским. Метродор в тот день одержал трудную, но славную победу. Гермарх сказал тогда Эпикуру о Метродоре:
— Вот кто знает столько же, сколько и ты, Эпикур. И если тебя заботит мысль о том, кто станет твоим преемником и продолжателем, вот решение, которое подарила тебе сама судьба: твоим преемником должен стать Метродор.
И хотя Эпикур был согласен с ним в душе, он все же сказал:
— Думая о преемнике, я всегда думал о тебе, Гермарх.
— И напрасно, — сказал прямодушный Гермарх. — Я твой ровесник. И если переживу тебя, чего я не желаю, то совсем не намного. И разум мой, истерзанный в юности заботами о пище и крове, не так емок, как разум Метродора. А память уже и теперь слабеет. Спасибо, однако, на добром слове, Эпикур. Отныне думай не обо мне, а о Метродоре…
Гермарх ушел, сутулясь и покашливая. Преданный и славный Гермарх, он был совершенно лишен честолюбия и избегал соперничества во всем, даже в дружбе. Таким он остался и теперь. Но его преданность и любовь к Эпикуру были так велики, что с годами он даже внешне стал походить на Эпикура. И те, кто не видел Эпикура и Гермарха вместе, а только порознь, часто путали их. Они носили одинаковую одежду, у них были одинаковые седые бороды, грубые от работы в саду, всегда усталые, тяжелые руки, которые они одинаково складывали на посохе, останавливаясь. Даже голосом они не отличались друг от друга. Ключница Фе́дрия, услышав порою приказание Гермарха, выполняла его как приказание Эпикура.
Первые встречи с Гермархом, с Метродором, с Колотом — это приятные воспоминания. И вся его жизнь в Афинах, в саду — радостная жизнь с друзьями. Но до этой жизни была другая жизнь, которую он называл прошлой.