Общественная обстановка в пору, когда создавался «Собственник», сыграла свою роль в подходе Голсуорси к теме романа, помогла ему показать представителей определенного класса, членов выведенной им викторианской семьи — оплота государства — в «лучшую пору жизни», «пору их цветения»; об этом писал автор в начале первой главы романа, точно обозначив время действия — 1886 год.
Кто же такие Форсайты, представшие перед глазами читателей «Собственника»? Ответ на этот вопрос отчасти дает созданное позднее писателем родословное дерево Форсайтов (оно обычно служит приложением к английским изданиям трилогии). На самом верху — родоначальник, Джолион Форсайт, фермер из Дорсетшира, затем идут его сыновья; старший из них — Джолион, подрядчик по строительным работам, является отцом братьев Форсайтов, действующих лиц «Саги» — Джолиона, Джемса, Суизина, Роджера, Николаса, Тимоти и сестер — Энн, Джули, Эстер. Ниже автор размещает многочисленных потомков Форсайтов, даже тех, о ком нет речи в романах. Против имени каждого из братьев Форсайтов указаны годы его рождения и смерти, местожительство, профессия: Джолион — «чаеторговец (фирма „Форсайт и Трефри“), председатель правлений акционерных обществ»; Джемс — «юрист, основатель фирмы „Форсайт, Бастард и Форсайт“»; Суизин — «агент по продаже земель и домов»; Роджер — «доходные дома»; Николас — «рудники, железные дороги и доходные дома»; Тимоти — «издатель. Помещал деньги в консоли». Отсюда видно, что Форсайты в основном дельцы, акционеры, рантье. Они уже не вывозят товары, как некогда их предшественник — диккенсовский мистер Домби. Теперь, когда в жизни капиталистической Англии настал новый — империалистический — этап, Форсайты вывозят капитал в колониальные страны для получения сверхприбылей. Вот, например, что кроется за словом «рудники», которым в родословном дереве определяется одно из занятий Николаса Форсайта, директора нескольких акционерных компаний. «Днем ему посчастливилось провести план использования на Цейлонских золотых приисках одного племени из Верхней Индии… Добыча на его приисках удвоится…» А умрет ли человек… «дряхлым стариком у себя на родине или молодым от сырости на дне рудника в чужой стране, это, конечно, не имеет большого значения, принимая во внимание тот факт, что перемена в его образе жизни пойдет на пользу Британской империи». Форсайт, отождествляющий, — следует сказать, с полным основанием, — свои собственнические интересы с интересами Британской империи, твердо уверен в том, что во имя этих интересов естественно принести в жертву людей «низшей расы». Эта уверенность подчеркивается дальнейшими рассуждениями Николаса: «Из-за недостатка двух-трех сотен таких вот людишек мы уже несколько лет не выплачиваем дивидендов…»
«Мной руководит ненависть к форсайтизму»,[1] — писал Голсуорси в одном из писем. Есть основания предположить, что это была его ненависть и к некоторым чертам форсайтизма в самом себе и что она явилась одним из главных источников силы художника.
Обретенной в борьбе с собой способностью бросить взгляд «со стороны» на семью Форсайтов, столь сходную с его собственной семьей, Голсуорси наделил ею и родственного ему персонажа «Собственника» — сына старого Джолиона, молодого Джолиона, который порвал с форсайтовской семьей ради предосудительной, по мнению его отца, профессии художника, да еще женился на гувернантке иностранного происхождения.
«Собственник» — вершина творчества Голсуорси, и вполне понятно, что, судя по его словам в конце творческого пути, этот роман был его самым любимым произведением. В него было вложено им столько душевных сил, столько своего, выстраданного. Но страстность отношения писателя к своей теме не прорывается наружу, она скрыта иронией, которая помогает ему исследовать форсайтизм методически и целеустремленно.
Через частное автор дает общее, показывая, что семья Форсайтов — «точное воспроизведение целого общества в миниатюре» — живет согласно закону собственности, лежащему в основе всей социальной системы Англии.
Обстоятельный анализ форсайтизма находит замечательное выражение в художественных образах, лаконичных формулировках, емких метафорах, сравнениях, эпитетах. Они говорят о том, чем являются для Форсайтов деньги («светочем жизни, средством восприятия мира») и вещи («Если Форсайт не может рассчитывать на совершенно определенную ценность вещей, значит, компас его начинает пошаливать…»), выражают смысл форсайтовской филантропии (похожей на «молоко, с которого сняты все сливки человеческой сердечности»), определяют характер скрытности Форсайтов, имеющей первоисточником требования законов конкуренции («их лица — тюремщики мыслей»), замкнутость их в пределах своего класса («Все Форсайты… живут в раковинах, подобно тому чрезвычайно полезному моллюску, который идет в пищу как величайший деликатес… никто их не узнает без этой оболочки, сотканной из различных обстоятельств их жизни, их имущества, знакомств и жен…»).