Мартина Хааг
Мартина Хааг — известная современная шведская писательница, актриса и журналистка. В 2007 году роман «Самая-самая, всеми любимая» вошел в десятку самых продаваемых книг в Швеции, и в том же году по нему был снят фильм, в котором Хааг играла главную роль. Мало того что Изабелле, героине романа, наконец-то удалось заполучить хорошую роль в спектакле Бергмана, так у нее теперь еще и замечательный возлюбленный — актер Национального театра. Вот только что он скажет, узнав, что она обманывает не только коллег, но и самого режиссера?
Эта книга — мастерское отображение современной жизни. Все до малейшей детали — мысли, поступки, рискованные шаги и ошибки — пронизано теплым юмором. Мартина Хааг заставляет смеяться над простыми вещами, из которых состоит повседневная жизнь.
Самая-самая, всеми любимая
(и на работе тоже все о’кей)
Моей маме
Нет, ну что за идиотский костюм Деда Мороза?! И кому только пришло в голову сделать из него комбинезон?! Да еще эта чертова маска с отверстиями для глаз, через которые ни фига не видно. Как будто изготовители этих масок считают, что у всех нормальных людей должны быть глазки в кучку. Поэтому для того, чтобы хоть что-нибудь увидеть, приходится скашивать глаза к носу. А этот комбинезон с нейлоновым ворсом просто создан для Петера Харрисона[1]. Сплошная синтетика, совсем не дышит. Смотрю на себя в зеркале в лифте — кругом одна пластмасса и красный ворс. Пытаюсь хоть как-то закатать рукава и штанины комбинезона. Потом перекидываю икеевскую сумку через плечо и звоню в дверь.
— Ой, кто это к нам пришел? Входи-входи, Дедушка Мороз! — наигранно верещит Лена. — Далеко, наверное, ехать пришлось?
— Далеко, ох, далеко. Уж так притомился, сил нет… — пыхтит Дед Мороз, держась за спину.
— Да ты входи, Дедушка, входи, вон, на диванчик присаживайся, — отвечает Лена, семеня по паркету в маленьких шелковых шлепанцах.
Дедушка Мороз делает шаг и ударяется башкой о вешалку, так что маска окончательно съезжает набок. Теперь я вообще ничего не вижу, черт, вот больно-то, ай-яй-яй, прямо виском о какой-то крюк. Аж в ушах звенит.
— Входи, Дедушка Мороз, сядь, отдышись, отдохни! — кричит Стаффан, обращаясь в глубь квартиры, а потом шепчет мне на ухо: — Белла, а ты, случайно, не задом наперед костюм надела? — И снова орет на всю квартиру: — Та-ак, сейчас возьмем Дедушку под ручку и усадим на диван. Дети! Бегите сюда! В жизни не угадаете, кто к нам пришел!
Деда Мороза, температура тела которого уже приблизилась к ста градусам, втискивают между столетней бабкой Стаффана и захлебывающейся от восторга Леной. С трудом выглядываю из-под маски. Лена гладит Стаффана по щеке. Целует. Он поглаживает ее по спине, рука скользит вверх-вниз по светло-розовому шифоновому платью. Дедушку Мороза начинает тошнить.
— Дети! Дети! — кричит Лена. — Бегите скорее сюда, Дедушка Мороз пришел!
— Мы смотрим «Югио»![2] — доносится из-за закрытой двери.
— Ну, где тут у нас послушные детки? — сипит Дед Мороз из-под маски. — Идите скорей ко мне, посмотрим, что для вас припас Дедушка Мороз! Я приехал издалека… На своих косулях… Или лосях? Черт, как их там? Короче, такие темные мохнатые зверушки с большими глазами, которые запряжены в мои сани! В смысле, зверушки, а не глаза. Бегите скорее!
— На оленях, ты, наверное, хочешь сказать на оленях! — шепчет Стаффан. — И я бы попросил тебя не чертыхаться в нашем доме.
— Мы смотрим «Югио»!!! Потом придем.
У пышущего жаром Деда Мороза, температура тела которого уже достигла ста пятидесяти градусов, начинаются клаустрофобия и кислородная недостаточность, к тому же его мучает страшная жажда. Дедушке срочно нужно чего-нибудь покрепче. Дедушка приподнимает маску, хватает ртом воздух. Стаффан тут же убирает руку с Лениной ляжки и поспешно опускает маску на моем лице. Я успеваю сделать полглотка.
— Не дай Бог дети тебя в таком виде увидят, — шипит он. — Ты же не хочешь разрушить все волшебство?!
Чего?! Может, стоило бы раскошелиться на костюмчик получше? Даже при очень плохом освещении и даже если б рядом стоял живой олень, ни один нормальный человек не поверил бы, что я — Дед Мороз. При очень большом желании меня еще можно принять за шатер Деда Мороза — в этом балахоне запросто уместились бы трое со спальниками, — короче, в лучшем случае я бы сошла за оживший шатер Деда Мороза. Которому вот-вот грозит самовозгорание. Кажется, маска уже начинает слегка оплывать.