История самостоятельной Украины записала это в очень трогательных выражениях:
«Возле дворца похоронены любимые его собаки, над которыми плиты с их именами.»
Аж слёзы брызжут на глазах у авторов истории.
«Собачек похоронили...»
Не плачьте, самостоятельные господа.
И вас похоронят.
Похоронят возле Гитлеровской виселицы и напишут трогательную надпись:
«Здесь похоронены гитлеровские собаки.
Не очень им любимые, однако, собаки.»
Хлюст 72
Стоит украинско-немецкая самостоятельная государственная дыра.
Глухой ночью, по сторонам оглядываясь, приседая и подпрыгивая, как испуганный волк, приблизился к дыре человек.
- Тю! Кто же это на дырку кучу пакли высыпал?!
- Какая ещё пакля?! Это моя голова, а не пакля. Это - я! Украинский фюрер всего Правобережья! Голову на прогулку выпустил! Духота в государстве! Территорию надо расширять, а то воняет, хоть плачь! Негде населению распределиться. Оно к весне идёт, горы растаяли, и моря вышли из берегов - негде ногой ступить!
- А для меня место найдется?
- Да как-нибудь! А ты откуда?
- От батька!
- Ну, как оно там? Скоро ли уже Киев возьмём?
- Киев?! Какой там Киев, когда и самого батька взяли!
- Как? Кто взял?!
- Немцы!
- Кого? Бандеру?! Батька нашего?!
- Да его же!
- Куда?
- В тюрьму взяли!
- Да ну?
- Вот тебе и «ну»! Вот письмо мне дал, чтобы жене его как-нибудь передал!
- Вот тебе и раз! Ну, залезай в дырку, поговорим.
Куча пакли исчезла в дырке, а за ней, кряхтя, полез туда государственно-самостоятельный дипломатический курьер от самого верховного фюрера украинско-немецкого самостоятельного и ни от кого не зависящего государства.
- Ребята, - сказала пакля, - Гость у нас! Возьми кто лопату да подгреби горы к стенке, потому что некуда человеку и ноги протянуть. Да канал бы от моря прокопали, вон там, за южной границей, потому что, видите, уже по всей территории море пошло. Да копай осторожно, чтобы солома в головах не подплыла! Копай глубоко, может, какой заграничный корабль приплывёт...
- Копали уже...
- Копай, я тебе говорю! Это дело не простое, а дело государственное - каналы копать!
- Говорили, что министром буду, а оно только то и делаешь, что горы окучиваешь и каналы копаешь!
- Не болтай! Копай! Большую дырку выкопаем, то и тебя министром на левый угол назначим! Ну, садись, курьер. Так как же оно так? То говорили, что гетманом всей самостоятельной Украины будет, а то взяли и в тюрьму? Что же это оно такое?
- А я знаю?!
- А кто же знает?
- Они знают!
- А нам разве не интересно знать? А что же он там в письме к жене пишет? Ты не читал?
- Не читал, потому что запечатан! Хлебом заклеен и государственным пальцем припечатан!
- А, может, как-нибудь можно? Прочитаем, хлебом заклеим и пальцем припечатаем! А?
- Пальцы же у нас не государственные!
- Как не государственные?
- Но они государственные, а не верховные!
- Да кто досмотрит?!
Уговорила пакля государственного дипломатического курьера, и письмо они распечатали...
Самостоятельный украинский фюрер самостоятельного украинско-немецкого государства пишет к своей самостоятельной фюрерихе:
«Гутен таг, майне либер Химия Калистратовна! 74
В первых строках моего к вам письма, Хайль Гитлер!
Во вторых строках моего к вам письма, хайль Гиммлер! 75
В третьих строках моего письма к вам, хайль Геринг! 76
В четвертых строках моего письма к вам, хайль Кох! 77
Теперь, после всех «хайль», майн либер Химия Калистратовна, извещаю я вас, что я, - слава тебе, майн гот! - сижу в тюрьме. Позвали меня сам гер Гиммлер (хайль!) и дали сначала ручку поцеловать. Я поцеловал и говорю: «Позвольте ещё и ниже поясницы!». А они говорят: «Нельзя, потому что у меня», - говорят, - «там после Франкфурта-на-Одере чирей выскочил!». Они с Одера на самоходном доте ехали и ниже поперёка в амбразуру увязли, да и застудились. «Поцелуешь», - говорят, - «после Франкфурта-на-Майне, а теперь», - говорят, - «в тюрьму садись, потому что надо», - говорят, - «так сделать, что мы вроде бы с тобой поссорились и что будто ты против нас! Ферштейн?» 78 - спрашивают. «Ферштейнаю», - говорю, - «любезный господин!». И опять их в ручку! «А своим», - говорят, - «бандеровцам перескажи, чтобы по схронам прятались. Ферштейн?» - спрашивают. «Ферштейнаю», - говорю, - «любезный господин!». И опять их в ручку. «А ты», - говорят, - «в тюрьме будешь сидеть. Советская власть и весь народ будут думать, что ты и все твои дер банды против нас! А раз против нас, то, значит, за них! Ферштейн?» - спрашивают. «Ферштейнаю», - говорю, и опять их в ручку. «А о тюрьме не беспокойся, будет неплохо! Будут кормить! Ауфидерзейн!». 79 Поклонился я им низенько, ещё раз ручку поцеловал, и они пошли... Итак, майне либер Химия Калистратовна, всё в порядке! Есть дают. Утром кофе, на обед вурст 80 из пшённой каши, а вечером вурстхен 81 из свиного кизяка, - в них, говорят, больше всего витаминов «Г». Живу, одно слово, неплохо (хайль Гиммлер!), буду сидеть, пока везде узнают, что я арестован, - а потом выпустят. Полатай подштанники, да латки клади лучше из одеяла, потому что скоро на гетманский престол сяду, так чтобы не мучило.
LXXIII
73 За несанкционированную попытку провозглашения самостоятельного украинского государства помещён под домашний арест, через полгода переведён в полицейскую тюрьму в Берлине. А с начала 1942 года содержался в «одиночной» камере № 73 специального блока «Целленбау» концлагеря «Заксенхаузен», условия жизни в этой секции были лучше чем в остальной части лагеря: хорошее питание, освобождение от принудительных работ, ношения тюремной робы и перекличек, можно было получать посылки и читать газеты. Кроме того, Бандере разрешали свидания с женой, питался в столовой команды СС, а его «камера» была меблированным двухкомнатным (с гостиной и спальней) помещением с картинами на стенах и ковром на полу, которая на день не запиралась. Через проживавшую неподалёку от лагеря жену держал связь с Шухевичем и членами Провода ОУН, соответственно был в курсе совершаемых оуновцами массовых убийств. Выпущен вместе с Мельником, Бульбой-Боровцем и прочими из лагеря в начале осени 1944 года по решению совещания рейхсминистра восточных оккупированных территорий Розенберга и начальника Главного управления имперской безопасности СС Кальтенбруннера, с задачей проводить диверсии в тылу наступающей Красной армии. Продолжил начавшееся ещё до войны сотрудничество со спецслужбами Третьего рейха (
LXXV
75 Генрих Луитпольд Гиммлер, рейхсфюрер СС, один из главных организаторов массовых убийств по этническому признаку: Холокоста, геноцида цыган, объявление славян «недочеловеками» и подобного, попытался сбежать, но был задержан, назвался на допросе, покончил жизнь самоубийством (
LXXVI
76 Герман Вильгельм Геринг, рейхсминистр авиации, рейхсмаршал, обергруппенфюрер СА и СС, генерал пехоты и генерал земельной полиции, приговором Международного военного трибунала был признан одним из главных военных преступников и приговорён к смертной казни через повешение, но накануне казни покончил жизнь самоубийством (