А это значит, что перед Россией встает проблема политической и экономической организации постсоветского пространства и геополитически родственных ему территорий.
Следовательно, уже сейчас на западной границе России сталкиваются два альтернативных интеграционных плана: российский, не имеющий даже своего названия, и европейский, воплощенный в сотнях томов документов, в миллиардах евро, в историческом опыте, в адекватной инфраструктуре.
Понятно, что России с ее 0,5 триллиона долларов валового продукта не пришло время всерьез противостоять экспансии ЕС. Действительно, в 2003 году оба стратегических столкновения — в Молдавии и в Грузии были проиграны Россией. Рискну, однако, предположить, что в этих поражениях Россия сейчас заинтересована. Ресурсы ЕС не безграничны. Эти ресурсы уже связаны: в Восточной Германии, в Испании и Португалии, в Греции — странах, к моменту вступления в Союз далеких от ЕСовских стандартов потребления. Очень сильно связаны Польшей. Связаны экологическим законодательством. Связаны «гражданским обществом», «правами человека», «международной законностью», «международными обязательствами». Даже Киотским протоколом[94].
России стратегически выгодно, чтобы Европейский союз втянулся на ближайшие несколько лет (2004—2010 гг.) в трудноразрешимые внутренние проблемы российской периферии.
За временные жертвы в Грузии, Молдавии и на Украине Россия может вознаградить себя в Литве и Польше. Вся сложность положения Европейского Союза на востоке в том и заключается, что давление, которое ЕС оказывает на территорию лимитрофа, возвращается обратно в форме геополитического напряжения между Восточной Европой и Западной.
Это напряжение неоднократно прорывалось летом 2003 года в речах европейских политиков по неприятному для них иракскому поводу. В декабре 2003-го (после событий в Молдавии, Грузии и на Украине!) противоречия между «старой» и «новой» Европой оформилось протокольно.
Раскол по малосущественному иракскому вопросу, возникший между «старой Европой», то есть Германией и Францией, и «малой Антантой», группирующейся вокруг Польши, неожиданно трансформировался в проблему различного подхода к конституции Содружества.
Конфликт вспыхнул вокруг проблемы распределения голосов при голосовании. Вновь германскому союзу (Германия + Франция) противостояла Польша, слишком поздно разглядевшая в ЕС все тот же СЭВ с Варшавским договором, с единственной разницей, что место Советского Союза занимает Германия.
Испания поддержала Польшу. Великобритания заняла нейтральную позицию, но давление на Польшу оказывать не стала, чем, по сути, и определила срыв переговорного процесса. Вопрос о новой европейской конституции отложен, видимо, на год, но отложить назначенный на 2004 г. прием в ЕС новых членов весьма затруднительно. Это заставляет предположить серьезный кризис исполнительных механизмов Единой Европы во второй половине 2004 г.
Совершенно неожиданно свой вклад в усложнение геополитической обстановки в Европе внесла Швейцария. Парламентарии этой страны сначала под давлением финансового бизнеса в резкой форме отказались предоставлять ЕС, Европейскому суду или каким бы то ни было иным инстанциям сведения о хранящихся на территории страны вкладах. Хотя трудно было ожидать чего-то иного — вся швейцарская экономика построена на принципе абсолютной независимости банковской системы, — формальная резкость ответа стала для комиссаров Европейского Союза неприятной неожиданностью.
Швейцария воспользовалась своими связями в мире бизнеса и исключительно удачным географическим положением: страна представляет собой «выколотую точку» в политическом пространстве ЕС и важнейший в Содружестве узел коммуникаций.
Ввиду важности вопроса о вкладах ЕС оказала на швейцарское правительство и парламент значительное давление, опираясь в основном на аргументацию относительно отмывания денег, наркобизнеса, грязных сделок с оружием, государств-изгоев и примата международного права над государственным суверенитетом. Поскольку это давление оказалось безрезультатным, возникает впечатление, что этот участок общеевропейской позиции также приобретает черты слабости[95].
Серьезность каждой из перечисленных проблем не следует переоценивать. Но их сочетание приводит к медленному распаду единой европейской системы антропоэкономических потоков на ряд местных систем. Другими словами, европейская плита, сжимаемая с трех[96] сторон, начинает раскалываться. И в этом отношении ЕС попадает в классический сюжет любой многонациональной империи: такая империя начинает распадаться прежде, чем завершается ее создание.
ПРИМЕРНЫЕ ПАРТИИ (8)
Стратегия России, как и любой другой страны, в отношении ЕС должна исходить из принципиальной непрочности этого транснационального образования. Иными словами, эта политика должна уже сейчас отвечать на вопрос, что делать после распада ЕС?
Сам же распад, как мы выяснили, вызывается следующими основными факторами:
• «транспортной теоремой» (экономический рост ряда национальных государств среднего размера давно превысил скорость инфраструктурного развития, в том числе и развития юридическо-организационной инфраструктуры);
• нарастающей зависимостью Сообщества от экспорта энергоносителей;
• прогрессирующей нехваткой электроэнергии, ввиду нарушения в 2004—2015 гг. баланса между выводимыми и вновь вводимыми генерирующими мощностями;
• забюрократизованностью структуры ЕС;
• нерефлексивностью ЕС;
• хроническими противоречиями между «пятнадцатью» и «восемью» — Западной и Восточной Европой;
• пониманием германскими элитами бессмысленности спасения этого политического проекта.
Возможная схема деструкции может выглядеть следующим образом:
Берлин. 30 декабря 2003 года
Совещание в столице Германии, посвященное итогам 2003 года и, в частности, вопросам ответственности управляющей корпорации за проигрыш кампании в Ираке.
(Германия крайне отрицательно отнеслась к антихуссейновской «миротворческой операции» США. Она пошла на достаточно серьезный дипломатический риск, высказав резкий протест странам Восточной Европы, поддержавшим США. Быстрое поражение Ирака подорвало влияние Германии на Ближнем Востоке и, в меньшей степени, престиж правительства в глазах управляющей корпорации.)
Москва. 04 марта 2004 года
В Москве в торжественной обстановке подписан «Договор об энергетической безопасности» между Россией и Республикой Армения. Практически де-факто речь шла о простейшей форме интеграции между Арменией и странами «четверки» (Россия, Казахстан, Украина, Белоруссия), о вхождении Армении в единое энергетическое пространство.
(Интеграция Европы некогда начиналась с создания «Комиссии по углю и стали».)
Страны Восточной Европы вступают в Евросоюз
Дж. Буш-младший избран президентом США на второй срок.
Это событие означает, что американские элиты решили отсрочить ответственные решения еще на четыре года: кризис американской внешней политики откладывается ценой его грядущего усугубления. Политика США становится предельно предсказуемой.
Эта версия развития событий представляется наиболее вероятной, хотя нельзя отрицать возможность того, что США уже в 2004 году перейдет под контроль демократической администрации. Тогда американский постиндустриальный проект станет развиваться быстрее.
Иранский кризис: октябрь 2006 года
Грузино-абхазский конфликт, равно как и медленное падение цен на нефть ниже 20 долларов за баррель, поставили жирный крест на планах строительства нефтепровода Баку-Джейхан, что вкупе с очевидным провалом американской стратегии опоры на Грузию резко пошатнуло реноме Республиканской партии и Дж. Буша. Президент будет решать возникшую проблему испытанным методом: внешней войной (благо, в отличие от Грузии, ресурсы США пока еще позволяют вести и выигрывать «маленькие победоносные войны»). В данном случае, однако, потери войск США от шиитов-смертников оказываются непозволительно высокими, вследствие чего быстро происходит классический «поворот от империалистической войны к империалистическому миру» (по схеме «Бури в пустыне» 1991 г.). Формально США достигают своих целей в Иране и обеспечивают контроль за нефтью Персидского залива. Это приводит к кризису ОПЕК и падению цен на нефть до 14-15 долларов за баррель, что, в свою очередь, ставит в очень тяжелое положение Россию.
94
Киотский протокол был одним из интереснейших стратегических замыслов ЕС, но выполнялся этот замысел совершенно антипозиционно. К концу 1990-х годов экологическая лихорадка заметно спала (не последнюю очередь в этом отрезвлении сыграл ряд природоохранительных экспериментов, бесшабашно поставленных на бывшем советском пространстве после победы демократии), и было трудно рассчитывать, что документ, требующий от целого ряда стран сократить тепловые выбросы в атмосферу, встретит благосклонный прием. Сама идея глобального потепления не была подкреплена сколько-нибудь убедительными доказательствами. В еще меньшей степени была обоснована опасность потепления. И уж совсем невнятным выглядело предположение, что потепление связано с хозяйственной деятельностью человека, а именно — с производством так называемых «парниковых газов», и прекратится при снижении этих выбросов.
США формально отказались подписать Киотское соглашение, а Россия до последнего времени колебалась. В Страсбурге В. В. Путин, однако, заявил, что подписание Киотского протокола на тех условиях, которые предлагает Европа, невыгодно для России. Явственно угадывалось, что Россия сформулировала свою позицию относительно Протокола, вовсе не считает его соблюдение «долгом каждой цивилизованной страны», но может вернуться к обсуждению этой проблемы
95
Понятно, что борьба за международное право (равно как и за качество окружающей среды) ресурсоемка. До сих пор Европейскому Союзу удавалось превращать эти вложения в инвестиции и на следующем шаге окупать их — за счет кого-то. Но сделать это за счет Швейцарской Конфедерации неожиданно не удалось.
96
Третьей силой, оказывающей давление на Европейскую этно-конфессиональную плиту, являются Соединенные Штаты Америки. США являются естественным экономическим конкурентом Альянса.