— Где Сне-гурочка? — спрашивает рыжий прокурорским голосом, и Виталик понимает, что уже начал рассуждать вслух.
Вторая порция водки провалилась на удивление легко. Виталик часто задышал.
— О-о-о! — издают все разом так дружно, что пламя костра надувается и подпрыгивает.
Человек в шахтерском шлеме предстает перед обществом во всей первозданной красе — Адам, променявший райские кущи на «кирзачи» и каску с фонариком.
— Банька готова! — произносит он ласково. — Извольте пройтить.
Человек в костюме пролетария. Очищающее значение оргий выделил еще Бахтин в своем эссе о раблезианстве.
Женщина без костюма (содрогаясь). Но оргия в аду?! Это немыслимо...
Человек в костюме военного (строго). Не всякое подземелье является преисподней.
1-й интеллектуал. Слово-то какое — преисподняя. (Декламирует). Он надел свое исподнее и отправился в преисподнюю.
Человек в трико. Тс-с! Show mast go one!1
бормочет Виталик.
Баня грандиозна. Небольшой, облицованный узорной плиткой зал, окольцованный галереей. В галерее — факелы, а на стенах — фрески.
— Поздний Крито-Микенский стиль, — говорит Шура. — Красиво... Как они от жара не трескаются?
Баня, собственно, в галерее. Вернее — сауна. В замысловатых жаровнях рдеют раскаленные камни. Горячий и пряный воздух обжигает гортань, мозаичная плитка пола липнет к пяткам. Морозов, препоясав чресла полотенцем, моментально пропотевает. Виталик не взял полотенца и простыни и стоит, прикрывая срам руками. Опьянение прошло, только в голове что-то жарко пульсирует.
А в зале — бассейн со свежей красноватой водой. Там плещутся шумно и с визгами.
Из-за поворота на четвереньках выходит рыжий коротышка. На спине он везет совершенно голую эльфийку.
— Это — шаррада! — кричит рыжий. — Угадайте!
— Девица на звере рыкающем, — сказал Морозов.
— А вот и нет, — говорит эльфийка. — Это похищение Европы!
Она трезва и абсолютно счастлива.
Шура качает головой. Живая шарада продолжает путь.
— Интересно, кому все это принадлежит? — спрашивает Виталик, обводя глазами полумесяц галереи, доступный взору.
— Кому-нибудь да принадлежит, — пожимает плечами Морозов. — Главное, чтобы ты, находясь здесь, ему не принадлежал.
Выходит Ложкин. В белоснежной простыне он похож на Калигулу.
— Виталик! — взывает он. — Меня таращит! Такого обилия голых теток я еще не видал! Кстати, о плотском — Эштвен и «братец» где-то уединились... Я где-то потерял часы. Где мои часы? — Не дожидаясь ответа, он уходит, громко спрашивая у непонятно кого: — Где?.. Вар, где мои легионы?!
— «Братец» все же порядочная сволочь, — говорит Шура задумчиво. — Он ходит надувшись, как индюк, фаршированный идеями. Идеи эти касаются вашего выступления в университете, при этом они такого гнусного свойства, что Уна влепила ему оплеуху...
— Но с Эштвен у них, очевидно, взаимопонимание...
— Скорее взаимовыручка. А девица Аэглин может сильно в результате пострадать...
— Это такая черненькая с «хвостиком»? — напрягает память Виталик.
— Нет. С «хвостиком» — Уэглин. Почувствуйте разницу. Означенная девица Аэглин насолила чем-то «братцу» — не дала попросту. А с Эштвен у нее трения довольно давно. Как у них, у менестрелей, принято — впору яд в бокал подсыпать. Последний дар Изоры...
— Ну и что?
— А то, что ты рискуешь стать соучастником подлости. С-сугубо.
Шура, кряхтя, поднимается на полок. Виталику смотреть на него теперь неудобно — пот заливает глаза. Он идет в бассейн.
— Чемпионат по синхронному плаванию! — кричит человек в каске. Стоя по подмышки в воде, он звучно ударяет в бубен.
— Я — сирена! В смысле — русалка, — рекомендуется эльфийка, одетая в трусики. — Пойдем со мною, Одиссей!
— Мы веселые подружки,
Мы подружки-лесбиюшки, — распевает бородач, сидя на бортике.
На четвереньках вбегает рыжий.
— Похищение Евр-ропы, — объявляет он. — Кстати, я где-то ее потерял...
— Ой! — выныривает со дна другая голая эльфийка. — Я часы нашла! Электронные!
— Который час? — спрашивает бородач.
Эльфийка смотрит на табло и смеется.
— Восемьдесят шесть — девяносто восемь! — говорит она. — Время детское!