— Это правда, что Вы про Сергея сказали?
— Что именно?
— Про карьеру. Про то, что он спас Вас. Вы сделали ему удивительное предложение, разговоры пойдут все равно.
Пойдут. Но вот Вам, Серж, еще одна проверка: как Вы справитесь с такой напастью, где надо, по уму, не только кулаками и клинком поработать, но и… умом!
— Спас в самом деле. Поручик Чижов…
— Алексей Николаевич. Поглядел я, как Вы Мервина скрутили одним взглядом, так удивляюсь, что же за зверь такой на Вас напал, что сами не справились.
— Сама бы хотела знать, — тихо произнесла я. — И про карьеру сказала то, что думаю. И нет, не буду содействовать, поскольку даже не знаю как, чтобы не навредить. Могла бы Аракчеева попросить, но…
Чижов скривился не хуже, как если бы откусил целый лимон, смазанный ваксой.
— Будет только хуже. Так ведь?
Кивок поручика был ответом.
— Но Серж и вправду интересный мальчик. Амурные дела я оставлю при себе, но вижу, что он умеет думать, еще любопытен. Если не сложит голову в бою, то дослужится до генерала.
— А если сложит? Вы останетесь с нищим поместьем и сгоревшими долгами.
— Слова купца, но не офицера, — поддела я Чижова, но он и ухом не повел. — Если так будет, то это будет меньшая из моих печалей по нему. А если ввяжется в дурную дуэль, то это будет уроком мне, что ошиблась я в человеке.
Поручик предложил мне руку, предлагая сопроводить ко входу в Лицей, до которого и идти-то было пару десятков шагов.
— Хорошая Вы женщина, Александра Платоновна. Про Сержа не переживайте. С Мервиным я поговорю серьезно, он принесет свои извинения и ему, и Вам.
— Мне не нужно. Видеть его не желаю.
— Что ж, пусть так и будет. В полку Сережу любят на самом деле. А шутки… гусарские шутки злы, такие уж мы. И Фатов терпел. Обижался, но смеялся в ответ. Сегодня был в своем праве сорваться, перегнул Петр Борисович. Честь имею.
Придержав двери, Чижов козырнул, а я прошла к лекционной зале, где уже собрался выпускной класс. По пути размышляла, что больно легко мне далось озарение. Поручик Мервин своим хамством нарвался, но вот сейчас я испугалась, что в самом деле могла превратить его в пускающего слюни сумасшедшего, существующего посреди собственных кошмаров. Раньше таких сил я за собой не замечала.
Выпускники встретили меня овациями, тем самым вогнав в краску. Не скрою, что было приятно такое внимание и признание заслуг. Свое обучение они закончили еще в июне, но сегодня собрались, чтобы выразить дань уважения преподавателям. И устроить попойку, конечно, как без этого.
— А где остальные? — спросила я, имея в виду наставников.
— Уже всех облагодетельствовали, — за всех ответил Александр Горчаков.
Юноша этот был отмечен мной давно за свой недюжинный ум, умение строить беседу и склонность к глубокому анализу. В его блестящем будущем я не сомневалась нисколько, славой и почетом он пах уже сегодня. Даром что уже при выпуске Саше был присвоен IX ранг[46], а некоторые вздыхали, что почему, мол, нельзя дать сразу коллежского асессора, благо юноша достоин в полной мере.
— От лица всех, здесь собравшихся, передаю Вам, Александра Платоновна, слова искреннейшей благодарности. Не все из нас приняли Вас сразу. Вернее будет сказать, что никто!
В зале грянул смех. Улыбнулась и я, вспоминая, как пять лет назад впервые появилась перед тогда еще совсем мальчишками, чуть ли не половина из которых была крещена в католическом или лютеранском обряде. Последние смотрели на меня так, словно хотели поджечь подо мной стул, предварительно привязав «ведьму» к нему. Но постепенно отношение менялось, ведь кто еще помогал им со сложными заданиями, направляя детский разум по верному пути. О нет, я не могла сделать из них гениев, но как тело можно развить гимнастическими упражнениями, так и ум закаляется от усилий, которыми его нагружают. И если есть наставник, который направит с нужными занятиями для мускулатуры, так и мадмуазель Болкошина своим Светом раскрывала самые сильные стороны своих учеников.
Прибавляя к своему образованию тоже!
— Тем не менее всякий из нас не может не признать той пользы, которую принесли Вы каждому. А польза нам, как все мы верим неистово, будет пользой Отечеству! И есть те, кто идет за нами, кто в следующем выпуске скажут Вам такие же слова. Но мы всегда останемся первыми, кто крикнет сейчас: виват Александре Платоновне!
46
Александр Михайлович Горчаков, канцлер Российской Империи (1867–1883) при выпуске из Царскосельского лицея получил ранг титулярного советника, таковых набралось девять человек из семнадцати, пошедших на гражданскую службу. Остальные, в том числе Пушкин, довольствовались рангом коллежского секретаря.