Но это была ложь. Тополь на рисунке был таким… настоящим, что живой он выглядел не так естественно, как изображенный углем. Теперь я поняла, что имел в вижу мальчишка, говоря о гармонии. В застывшем движении кроны все было… логично. Настолько, что даже пугало.
— В следующий раз постараюсь, — важно ответил Лангер, встал, поклонился и вышел из аудитории, оставив рисунок мне.
Егор Антонович Энгельгардт, которому я доложилась об окончании занятия, соизволил поинтересоваться успехами. Я молча положила перед ним на стол первый набросок Валериана, кинув взгляд на него, директор кивнул, мол, неплохо. Тогда я представила второй.
Этот Энгельгардт рассматривал намного дольше, водил над бумагой пальцем, повторяя линии.
— Вот тут точно Ваша заслуга, — бесстрастно произнес он в итоге. — Даже не знаю, какое слово здесь подойдет. Сашенька, душа моя, если кто-то и сомневался в Вашей полезности в преподавании, то теперь каждый из таких должен будет заткнуться.
— А такие были? — удивилась я.
— Всегда есть завистники, — уклонился от прямого ответа директор. — Через три недели начнутся занятия. Я хотел бы видеть Вас по понедельникам и средам с утречка. Устроит Вас?
— Несомненно, Егор Антонович. Но сейчас мне уже надо спешить, с Валерианом задержались. Не ангажируете экипаж до Дворца?
— В Императорский? Непременно. Располагайте в полной мере, Саша.
Глава 8
Чем хорош Петербург летом? Во-первых, часть его обитателей отправляется на дачи, проводя там дни в праздности и неге. Ведь только обустроиться на весь теплый период — это собрать и перевезти пару телег скарба, трястись по пыльной дороге весь день. Поэтому уехавшие в столице не появляются до самых холодов, что непременно положительно сказывается на запруженности улиц.
Во-вторых, хотя город и считается обителью дождей и сырости, на самом деле с июня по август солнце часто радует его жителей своим ликом, даря чудесные деньки. И Град Петров предстает именно таким, каким его задумывал великий император: торжественным, прекрасным, со строгими очерченными линиями проспектов.
Здесь нельзя построить кривого-косого уродца из бревен, обмазанных глиной, коряво оштукатуренного и покрытого дешевыми белилами. Любое здание еще в проекте подлежит обязательному утверждению, непререкаемые правила не позволят соорудить громаду, выбивающуюся из ровной строчки прочих крыш. Даже в Выборгской части уже исчезают слободские избы, а вверх ползут дома больше даже шести этажей. Высочайшим указом за Сампсониевским собором разрешено отойти от ограничений по высоте. Жилье там дешевенькое, неказистое, но фабричным рабочим всяко лучше ночевать в своем углу, чем в общей казарме.
Лицей дал настоящую карету, украшенную гербом, на мягких рессорах, и ничто не мешало мне разглядывать любимый Петербург сквозь ровное стекло окошка. Кучер решил не петлять, а правил сначала дурной дорогой к Московской Ямской, а оттуда вдоль Лиговского канала[50] прямо до Невского проспекта. Пока не показалась Знаменская церковь[51], если уж так признаться, окрестности не сильно радовали глаз. Наводнение, разрушившее фонтаны Летнего сада еще в прошлом веке[52], лишило эту водяную нить своего смысла, теперь сюда сливали нечистоты со всех окружающих домов. Все же удивительно в столице соседствуют чуть ли не трущобы и роскошь, отделяет их порой только одна стена.
Зато Невский проспект может затмить любой виденный мной архитектурный ансамбль. Я не видела такой изящной, выверенной красоты ни в Берлине, ни в Риме, ни в Лондоне, ни в тесном Париже[53]. Сейчас, ярко освещенный дневным светилом, он выглядел особенно нарядно, так, что захотелось остановить возницу и пройтись пешком. Однако время уже поджимало, юный художник сегодня зарисовался, но не уважить просьбу и выпускников, и Энгельгардта, попросившего позаниматься с неожиданно рано приехавшим лицеистом, было никак не возможно.
Карету остановили на Большой Миллионной, где меня у входа в Малый Эрмитаж уже поджидал старший из наряда гренадеров, поставленных в охрану Императорского дворца. Мое появление отвлекло его от распекания лакея, уронившего тюк с огарками, раскатившимися по мостовой. По давно сложившейся традиции свеча, прогоревшая до половины, считалась подлежащей замене, и поступала в распоряжение прислуги. Учитывая, что каждой фрейлине только в день полагалось к выдаче по четыре свечки, а всего их по дворцу светило немыслимое количество, то гешефт лакеев выходил изрядный: огарки они продавали нужным людям ежедневно, и товар у них не залеживался.
50
Лиговский канал — был сооружен в начале XVIII века, сейчас практически полностью засыпан, современный Лиговский проспект проходит ровно по его направлению.
51
Знаменская церковь — Церковь знамения пресвятой Богородицы, построена в начале XIX века архитектором Демерцовым. Снесена в 1941 году, на ее месте ныне вестибюль станции метро «Площадь Восстания».
53
Современный Париж — детище барона Жоржа-Эжена Османа, полностью перестроившего французскую столицу в середине XIX века, прежде он был городом типичной средневековой планировки. Еще один такой город в Европе — Будапешт, отстроенный фактически заново к 1896 году в честь тысячелетия обретения венграми родины.