— Что же мне с вашей кровью делать-то, — задумчиво проговорил Император.
Он внезапно вскочил, подошел к дверям и резко распахнул их. Немая сцена, представшая перед нами, в другой ситуации вызвала бы улыбку: толпа придворных замерла, усиленно делая вид, что и не думала пытаться подслушать, что происходит в опочивальне. Додумать они могли все, что угодно, однако сидевшая в кресле в сторонке Екатерина Бакунина, нынешняя пассия Его Величества, была спокойна и не проявляла нервозности. Ей оказалось достаточно, что ее высокородный любовник жив, во мне же она соперницы не видела совсем. Положение при дворе дочери покойного камергера представлялось шатким, мало кто понимал, чем было продиктовано ее возвышение до фрейлины, но бурный роман с пожилым уже самодержцем сложился уже после этого назначения.
— Ты! — указал Павел Петрович на так и замершего в зале фельдфебеля. — Фузея заряжена!
— Так точно, мой Император! — рявкнул Носов.
— Встань перед дверьми, если кто подойдет ближе чем на десять шагов — стреляй без предупреждения! Понял?!
— Так точно-с!
Государь прикрыл створки и вновь сел рядом со мной. Я отметила в который раз, что взглядом он напоминал снылую рыбу, смотрел Император, почти не мигая, чем основательно нервировал своих собеседников и множил слухи о своем безумии.
О, вот уж кем, но сумасшедшим сын шальной императрицы Екатерины II не был!
— Знаешь, чем я отцу твоему обязан?
Этими словами Император меня удивил. Его расположение к нашему семейству я воспринимала как должное, но опять же, к стыду, никогда не задумывалась, чем оно вызвано. С юных лет, практически сразу же после возвращения из большого путешествия по Европе, я заступила на службу во дворец, раз в неделю обходя его, выискивая проявления Света, которых в нем быть не должно, замечая отсутствие необходимых, но почему-то исчезнувших. И до сегодняшнего дня все мои усилия вознаграждались только солидным жалованием и неизменной скукой.
— Здоровье Вам поправлял? — предположила я.
— Берег, — рассмеялся Павел Петрович. — Дважды он спасал меня, Саша. Первый раз в 1794 году. Понимаешь к чему я?
Год памятный. Смерть императрицы[56] потрясла государство до самых основ, казалось, что небо рухнет на землю. Государем объявили ее единственного законного сына, хотя молва упорно твердила, что всесильная властительница назначит наследником внука. И получается что…
Император кивнул, поняв по моему вытянувшемуся лицу, что я начинаю догадываться.
— Именно так, Сашенька. Матушка моя на старости лет решила уморить меня, отчаявшись найти способ лишить правления. Сделано все было бы сродни тому, как обошлись с моим венценосным отцом, наследником бы объявили Сашку. Прознал я об этом, да никто того и не скрывал. А друзей у меня было… Ростопчин, Пален, собака, да твой батюшка, о котором мало кто знал. Платоша тогда и вспылил. Маменька как раз зашла ко мне выпимшая, стала высказывать в лицо мне, что я негодный сын, позор семьи, что родила она меня от Сережки Салтыкова[57], хотя в это даже недруги мои не верили. Салтыков пуст был по Свету, матушка тоже. Я же — сама знаешь.
Талант Павла Петровича меня порядком пугал. Не знаю, смогла бы я жить с таким, но Свет не выбирают.
— Вот когда Екатерина Алексеевна выпалила, что жить мне осталось месяц самое большее, он и озарил ее. Никто и не заподозрил. Стара была императрица, да полна без меры, а вела себя, словно юная нимфа. Упала без чувств на глазах многих. Рыли ее прихлебатели потом завещание, но так ничего измыслить не смогли, по праву и справедливости мне корона отошла.
История проникла в меня, как таран в хлипкие ворота: только щепки в стороны. Я забыла, как надо дышать, все пыталась ухватить ртом воздух, вскочила, но снова рухнула на диван. Услышать признание в том, что родной отец оказался цареубийцей, да не от кого-нибудь, а от правящего сына покойной императрицы — можно было и сомлеть, никто бы не повинил.
Но такое никому и не доверили бы.
— А потом Инженерный замок. Я ведь его со всей любовью строил, каждый узор на стене с моего согласия лепили. И только заехали в него, как…
57
Слухи о том, что отцом Павла I был первый в России фаворит будущей императрицы Сергей Салтыков живы до сих пор, хотя портретное сходство Павла с Петром III говорит о низкой вероятности их правдивости.