— Час поздний, домой поедете, Алекснадра Платоновна?
Макаров был из «новых» дворян, причислен к первому сословию Императором в начале века. После роспуска Тайной экспедиции, к вящему удивлению, именно ее последний глава оказался назначен начальником Особого отдела Тайной полиции. Вот почти всех «экспедиторов» в лучшем случае разогнали, а голове доверили самую деликатную часть деликатного ведомства.
— Домой. Надо нервы в состояние привести. Ангелы-хранители мои — они как ночуют?
— Один в каморке швейцара, потеснит вашего.
— Нашего пока и нет, как Ваньку убили.
— Вот там и посидит. Второй в карете, будут меняться. Как их сменят, они вам товарищей сами представят. Если же увидите новых, которые Вам не знакомы, то бегите, кричите, стреляйте — это Вам приказ. И прошу Вас, графиня, без самостоятельных приключений. Свободы Вас никто не лишает, посетителей тоже, но безопасность Ваша теперь — дело государственное.
Я заверила пожилого сенатора[64], что буду проявлять благоразумие. Из дверей же вышел счастливый фельдфебель Носов, уже позабывший лютую смерть майора Крещицкого, произошедшую всего два часа назад. В руках он держал пачку ассигнаций и золотые карманные часы, которые унтер нес за цепочку, словно это была истинная Плащаница в целом виде, хранящая очертания тела Иисуса.
— Государь облагодетельствовал! — радостно сообщил Носов. — Все пропью, а чысы — ни в жисть, Богом клянусь!
— Пропьет, — вздохнул, глядя вслед фельдфебелю, Макаров.
— Пропьет, — согласилась я.
И полезла в карету. Завтра уговорились встретиться в здании Управы к десяти утра. Приглашать пристава к себе Александр Семенович не захотел, рассудив, что привлечет этим излишнее внимание.
«Слуга» молчал, изредка бросал резкие взгляды в занавешенные тюлем окна. На диван он выложил сразу два пистолета и настоящую гранату со вставленным запалом. Где мой телохранитель взял этот раритет, оставалось загадкой.
— Как вас зовут? — спросила я.
— Тимофей. Если ситуация случится, сударыня, кличьте просто Тимкой. Так короче. Того на козлах — Дыней. Его Досифеем батюшка назвал, вот уж нашел поп имя в святцах. Так что его Дыней.
Он помолчал, поерзал на красном бархате сидения и, смущаясь, попросил соблюдать некоторые правила безопасности.
Первым из кареты выходит сопровождающий, проверяет, что все тихо, и лиходеев не наблюдается.
В любые двери так же сначала заходит охранник.
Провожают меня до самой квартиры. Тимофей попросил разрешения на первый раз осмотреть ее, чтобы понимать, что и как в ней устроено, куда выходят окна, как можно в нее попасть, минуя двери, или сбежать, опять же не через них.
Любого посетителя перед встречей со мной опрашивают, до этажа сопровождают. И открывать должна не я, а горничная.
Если начинается суета и, не приведи Господь, стрельба, я первым делом падаю наземь, вторым — бегу туда, куда скажут, прикрываясь телом сопровождающего.
— Вы и пулю за меня примете?
— Конечно, — изумился полицейский. — Я же для того и служу. Моя работа в том, чтобы Вы, сударыня, остались живы.
Подумав, добавил:
— Если меня подстрелят, значит, службу я сделал плохо. По правильному будет так, что и Вы целая, и я в порядке, готов защищать Вас и дальше.
У дома мы отрепетировали все этапы инструктажа, оба телохранителя остались довольны: я сидела мышкой, пока мне не позволили выйти, семенила между мощных торсов служивых, терпеливо ждала, пока проверят лестницу за дверьми. Танька ойкнула, увидев мое сопровождение, и насторожилась, когда оба дюжих молодца прошлись по комнатам, заглядывая во все щели. Я кивнула ей: мол, все покойно, но служанка принялась следить, чтобы незнакомцы не утащили столовое серебро. Тимофей ухмылялся в усы, его товарищ будто и не обращал внимание на суетящуюся девку.
— Досифей…
— Дыня я, сударыня, — поправил меня полицейский. — Жуть как не люблю это имя, язык сломать можно.
— Хорошо… Дыня, может, вам здесь разместиться?
— Не положено. И неправильно.
Больше объяснять не стал. Задумчиво осмотрел душ, простучал стену в кухне, которая отделяла ее от соседней квартиры во флигеле. Ну да, там частично штукатурка по дранке, при желании можно прорубиться и топором. Однако на прочность отделки сие не влияло, так как отец, задумавший приобрести тут квартиру в тот момент, когда строительство только начиналось, уговорил Корнилия Евтихеевича, выкупившего участок у советника Дворцовой канцелярии Назарова, воспользоваться одним новшеством. Уже тогда мастерские Болкошиных начали проект по построению паровоза, для чего понадобились колесопроводы, отлитые на чугунолитейном заводе на Петергофской дороге. Папа и предложил Мижуеву уложить вместо привычных деревянных балок, больше напоминающих бревна, стальные — высотой в пять вершков. Купцу предложение пришлось по душе, сговорились они быстро: мы получали значительный лаж в цене апартаментов, а Корнилий Евтихеевич мог хвастаться, что теперь никакой рояль от соседей сверху не прогнет и уж точно не проломит жильцам потолок.
64
А.С. Макаров был в том числе сенатором. В реальной истории после упразднения Тайной экспедиции был назначен главой комиссии по пересмотру уголовных дел, заведенных при Павле I. Умер в 1810 году.