Ибо нет больше между людьми никаких различий.
14
Приветствую тебя!
Я вновь пущусь в воображении по воде, стоя у основания высокой мачты, под парусом, что выпятился вперед, словно живот беременной, я говорю:
— Приветствую!
Поднявшись в последний раз на один из больших каменных[13] кораблей с черным корпусом, стоя на его массивной шероховатой палубе, похожей на дорожный настил, и видя, как постепенно приближается гора:
— Приветствую! Приветствую тех, что там, впереди! Тех, что вон там, высоко!
Я снял шляпу:
— Приветствую, месье из Лаво!
Мы приветствуем савояров, что живут напротив, мы держим путь к вам. Мы пересекли озеро. Мы направляемся к вам под двумя большими зелеными парусами, пропитанными купоросом, или, быть может, их красили охрой, и они рыжеватые. Мы видим вас издалека за работой, мы узнаем вас по стенам еще до того, как покажетесь вы сами, по постройкам, по выступам, по заливам, по склону, возделанному человеческими руками, вскопанному, вырезанному, высеченному ими, полностью измененному ими, обустроившими ярусы и ступени, пересекающиеся, находящие друг на друга: приветствую! Вас, там живущих, ибо вы столько трудились, — приветствую, что б ни случилось! — когда вас видишь, когда идешь к вам, постоянно меняя направление на виражах, гора каждый раз поворачивается, кажется, что именно она, а не мы, крутится в разные стороны.
Ах, там повсюду стены, тем не менее, жители бодры, воодушевлены, — когда приезжаешь, когда видишь все это, эти триста или четыреста метров крутого берега, — без вас он давно бы обрушился, упал в воду, без вас весь берег давно бы лежал внизу, но вы были здесь, — приветствую! Приветствую вас, примите дань уважения!
Я по-прежнему в воображении на лодке, что плывет по просторам озера, я пытаюсь считать: стены высотой более двухсот метров и длиной почти в три льё[14], и сколько же здесь может поместиться ярусов, каменных коробов и коробочек, начатков комнат, сооруженных одна подле другой, одна над другой, выдающихся вперед, отступающих вглубь, выступающих на мысах и уходящих на второй план, где растеклись заливы, и все это сотворено, вырезано человеком, выстроено полукругом, вогнуто, выпукло, отшлифовано, отполировано, соединено и ласкает взгляд, идущий издалека, а затем, при его приближении вдруг начинает дробиться, как шахматная доска, на серые и зеленые части, спутанные, перемежающиеся на спусках, словно то тут, то там непрестанно разгружали тележки.
— Приветствую!
Вновь приветствуя эти стены, я приветствую людской труд, приветствую по мере того, как плоды его открываются моему взору, и вижу, как люди обтесывали огромный берег, приспосабливая его для себя, имея о том свое представление, воплощая его веками, из поколения в поколение, не останавливаясь…
Я снимаю шляпу:
— Приветствую! Приветствую вас, месье из Лаво! Приветствую, люди сегодняшние, я обращаюсь и к ныне живущим, не только к тем, что были до вас, недостаточно было построить, следовало беречь, поддерживать, сохранять; недостаточно было сделать, следовало переделывать и доделывать; оно скользило вниз, обрушивалось, и вы стали каменщиками, вы не были лишь виноградарями, вы превратились в каменщиков, вы поднимали землю, вы поднимали ее каждой весной в заплечных корзинах, снизу вверх; вы были землекопами, инженерами, торговцами, архитекторами, чернорабочими, кем угодно, как вы умеете, и благодаря вам все держалось, все устояло!
Но сегодня они не показываются. Никого больше не видно. Напрасно приветствовать их, напрасно звать, они не ответят.
Их здесь уже нет, или они здесь, просто никого не видно. Слишком яркий, слепящий день, невероятная жара вызывают уныние, они не выходят из дома или же лежат один за другим, вытянувшись, в отбрасываемой стеной тени, столь малой, будто это узенькая черта, проведенная чернилами в конце записки.
Приветствие без ответа, но это неважно, я снял шляпу:
— Приветствую вас, тех, что там, впереди! И приветствую тех, что там, наверху! Несмотря ни на что! Что бы ни стряслось!
13
Местное название кораблей, перевозивших камень и другой строительный материал из французской коммуны Мейери в Швейцарию