VII
Его звали Августен, ее — Августин.
Они тоже встретились, хотя в прошлой жизни их разлучили. В прошлой жизни они умерли, так и не увидев друг друга, и вот они вместе.
Он должен был идти издалека, должен был прийти из далеких мест, с берегов озера[19], преодолев путь в несколько дней, но любовь призывала любовь. И, когда голова его показалась над ямой, — когда он все еще был вдали от нее, у самых вод, что вначале сияли, заменив собой ледники и снега, — только он поднял голову над могилой, как сразу услышал зов, — она уже призывала его.
Он не сомневался, он не мог ошибиться, — она звала его, — он поднялся на ноги.
Вначале над землей показалась голова, потом предстало свету все тело, но, пока он выбирался наружу, тело само поворачивалось в нужную сторону.
Ему не надо было видеть, он мог быть слепым, как Бе. Его словно вела какая-то сила, она держала его за руку, беспрестанно притягивая к себе. Даже если бы он не хотел идти, все равно бы пришел; он не знал, хочет ли он идти или нет; ему даже не надо было себя спрашивать. Он долго шел по дороге, что ведет вдоль озера на восток, к рассветам, в ту сторону, где стоит Иерусалим. Небо побелело, порозовело. Он шел на заре, шел в полдень, продолжал идти вечером, небо над ним окрасилось в зеленый оттенок. Люди повсюду были прекрасными и счастливыми, вокруг простирались виноградники, перед домами сушились кукурузные початки, под навесами возле конюшен на сетках в решетчатых проходах сушились на сквозняке орехи. Стоявшие у дверей женщины спрашивали: «Хотите у нас передохнуть?» Ему стелили постель. Денег за ночлег никто не просил. Никто даже не спрашивал, как его зовут. Имена больше ничего не значили.
Ему стелили постель. Он спал на добротной кровати. Вставал спозаранку, вместе с хозяевами дома, и снова пускался в путь. И так, постепенно, удалился от озера и пошел по простиравшейся за ним большой долине вдоль реки, что течет среди двух горных цепей, которые становятся все выше и выше.
Горы все приближались, в конце пути сросшись почти вплотную, оставив перед ним лишь узкий проход меж скал, но он по-прежнему шел вперед, настал полдень, и он миновал проход.
И вновь перед ним простерлась долина, это было в самом конце, надо было дойти до самого края.
Она ждала его в лесах Сьерна. Она знала, что он придет, он знал, что она ждет.
Невозможно жить врозь, невозможно быть порознь, если люди созданы, чтобы быть вместе. Это случилось в лесах Сьерна на каменистом склоне, разделенном двумя просеками, по одной струится вода, по второй вьется тропинка.
Это было прямо под водосбором, как звалась прежде эта ирригационная система каналов, которые проложили еще в прошлой жизни и те поднимались высоко в горы, чтобы на протяжении всего лета по ним стекала вода. Водосбор был по-прежнему на месте, и текла в нем все та же вода, все под соснами было, как и тогда, сами сосны тоже не изменились, по-прежнему возвышались тут красные стволы, оголенные до самого верха, лишь где-то там, высоко, выпускающие скудное ветвистое оперение.