На перекрестке белый инкассаторский фургон миновал путепровод и свернул влево. Легковушка по-прежнему следовала за ним, в тридцати метрах.
Вдох, выдох.
Он направил прицел на капот, поверх костяшек пальцев, палец на спуске…
Внезапно черная машина свернула направо, в противоположную сторону. Прибавила скорость и исчезла из виду.
Феликс уже не просто дрожал, его бил озноб, дыхание участилось.
Двое людей на переднем сиденье ехали домой и были на волосок от смерти, потому что очутились не на той дороге и не в то время.
Он встал из мокрой травы, спрятал оружие в сумку, сдвинул маску с лица, превратил в воротник. И побежал. Вниз по холму, через лес и коллективные сады. Упал, налетев в потемках на низкий заборчик, уронил сумку, вскочил и побежал дальше, к машине, запаркованной у подножия холма.
Они миновали холм. Феликс не выстрелил.
Погони нет.
Лео взглянул на запертую дверь. В сейфе было еще семь сумок с наличными – восемь, девять, а то и десять миллионов крон.
У них было всего несколько секунд. И не помешала бы еще одна.
Инкассатор успел ввести код, и стальная стена скользнула вниз, защищая сейф. Они рассчитывали открыть и обчистить сумки до прибытия к месту встречи. Теперь это невозможно. Но пока что есть немного времени отклониться от плана.
– Where… please, please… do you take us?[13]
Можно расстрелять замок на месте встречи и открыть сейф, но тогда будет слишком много шума.
– What… please, I beg you… will you do with us?[14]
Возможно, им удастся заставить кого-нибудь на
центральном пульте открыть сейф дистанционно, хотя это займет чересчур много времени.
– I have… please please please please… I have children[15].
Лежащий на полу раненый инкассатор потянулся рукой к внутреннему карману форменной куртки, и Лео резко ударил его прикладом по плечу.
– You stay put![16]
Рука замерла, но ненадолго, инкассатор все-таки сунул ее в карман, что-то вытащил.
– My children! Look! Pictures. Please. Please![17]
Два фото в бумажнике.
– My oldest. Не is eleven. Look![18]
Мальчик на гравийной футбольной площадке. Худенький, бледный. Под мышкой мяч. Волосы потные, застенчиво улыбается, бело-голубые футбольные гетры сползли.
– And this… please please look… this is… he is seven. Seven![19]
Столовая или гостиная, видимо, праздник дня рождения; масса детей, все нарядные, сидят за столом, на белой скатерти – большой торт. Мальчик наклоняется задуть свечи, два передних зуба у него отсутствуют.
– My hoys, please, two sons, look, look, brothers… [20]
– Turn around[21].
Лео выхватил поблекшие фотографии, бросил на пол.
– Two boys, my boys… please!
– Turn around! On stomach! And stay![22]
Винсент вел резиновую лодку по спокойной глади озера Древвикен. Еще один широкий разворот, рука на руле двухтактного мотора, слева он видел свет за опушкой леса – это Фарста, а темнота впереди – Шёндальский пляж. Он заглушил мотор, лодка по инерции скользила к мосткам. Выпрыгнув на сушу, он толкнул лодку в камыши. На последних километрах ему казалось, он опаздывает.
Только сейчас он понял, почему Лео выбрал это место. Бухточка защищенная, с купальней, давно закрытой на зиму, когда-то их мать работала там с детьми-инвалидами его возраста, одни передвигались в креслах на колесах, другие без.
Медленно покачиваясь, он стоял на длинных дощатых мостках. Поблизости были вторые мостки, короче и куда старше, и ему вспомнилось лето, когда Лео учил его плавать. Здесь, у Пристани, как они говорили. Лео обещал братишке особый значок (существовавший в единственном экземпляре), если он сумеет проплыть десять метров, разделяющие старые и новые мостки. Винсент колотил по воде руками и ногами и однажды вечером, когда остальные разошлись по домам, сумел одолеть всю дистанцию, ни разу не коснувшись ногой дна. Лео наградил его аплодисментами и вручил значок – большой, деревянный, с резной надписью.
Его покачивало вверх-вниз, одна доска прогибалась чуть слишком, новые мостки тоже старели. В эту самую доску он вцепился после самого последнего гребка, точно так же, как раньше хватался за руку Лео, чтобы не погрузиться в холод. Голос Лео все время был рядом, велел ему сосредоточиться на очередном гребке, не на том, что он видел и чувствовал, только на очередном гребке.
Им пора уже быть здесь. Жаль, что он не с ними. Неизвестность – вот что хуже всего.