Из глубины леса, футах в сорока к северу от Сполдинга, подали ответный сигнал. Все той же вспышкой спички.
И почти одновременно Дэвид увидел вторую вспышку. В пятидесяти-шестидесяти футах к западу от себя.
И более – ничего.
Но и того, что заметил он, было достаточно.
Сполдинг быстро пополз в глубь леса. На северо-запад. Он прополз не более пятнадцати футов и прижался к стволу поваленного дерева.
Он ждал. И, ожидая, достал из кармана куртки тонкую, короткую, гибкую проволоку. На каждом конце проволоки были деревянные ручки. Появился немецкий солдат. Слишком много шума для альпийского стрелка, подумал Дэвид. По-видимому, немец спешил, встревоженный неожиданной командой вновь выйти на связь. Из этого Сполдинг сделал вывод: убитый им гестаповец стоял во главе операции. Это же значило, в свою очередь, что отряд, ожидая дальнейших распоряжений, не сдвинется с места. Не сдвинется до тех пор, пока кто-то не проявит личной инициативы и не возьмет командование группой на себя.
Впрочем, об этом не было времени думать. Немецкий солдат уже шел мимо поваленного дерева.
Держа в руках проволоку, Дэвид молча прыгнул на солдата. Петля скользнула по шлему врага и впилась ему в шею, намертво войдя в его плоть.
И снова – ни звука. Лишь глухой выдох.
Выдох, который Дэвид Сполдинг слышал уже столь много раз, что перестал реагировать на него. Как и думать о подобных вещах по завершении очередного дела.
Вокруг было тихо.
Но недолго. Внезапно Сполдинг услышал, как кто-то раздвигает ветки, пробираясь неизвестным, новым для него путем. Человек этот явно спешил, как и тот, чье мертвое тело лежало сейчас недвижно у ног Дэвида.
Сполдинг спрятал окровавленную проволоку в карман и, достав короткий штык, засунул его за пояс. Он знал: спешить некуда. Третий солдат будет ждать. Ждать, недоумевая и, возможно, испытывая страх... Последнее, однако, не обязательно, если он и впрямь альпийский стрелок. Ведь альпийские стрелки – особого рода солдаты. Они не уступали в жестокости гестаповцам. Ходили слухи, что их использовали преимущественно для проведения карательных операций. Это были настоящие роботы,способные подолгу скрываться в горных ущельях, невзирая на холод, пока не поступит приказ приступить к операции, в ходе которой они смогут вовсю проявить свой садизм.
В отношении этих выродков Дэвиду все было ясно. Альпийские стрелки заслуживают того, чтобы убивать их без тени сожаления.
Убрать еще одного для Сполдинга не составит труда. И он шагнул вперед, держа штык наготове.
– Wer?.. Wer ist doit?[24]– послышался в темноте встревоженный шепот.
– Hier, mein Soldat[25], – ответил Дэвид и вонзил штык немцу в грудь.
Партизаны спустились с холмов. Их было пятеро: четыре баска и один каталонец. Предводителем был баск, коренастый и сильный.
– Ну и прогулочку вы нам устроили, Лиссабонец! Временами мы думали, уж не сошли ли вы с ума. Матерь Божия, нам же пришлось пройти с сотню миль!
– Поверьте мне, отныне тот же путь будут проделывать и немцы, и многократно, а не один лишь раз, как вы. Что там творится на севере?
– Мы обнаружили отряды альпийских стрелков, человек по двадцать. Размещены через каждые шесть километров, до самой границы. Что ж, мы так и позволим им сидеть в своих гнездах?
– Нет, – ответил Сполдинг. – Мы уничтожим их. Всех, кроме троих. Им мы позволим уйти. Пусть они расскажут гестапо то, что нам надо.
– Не понял.
– А тебе и не надо понимать. – Дэвид подошел к затухшему костру и затоптал угли. Ему надо быть в Ортегале. Это все, о чем он мог думать сейчас.
Но оказалось, что ему предстоит еще разговор. Командир партизан подошел к Дэвиду и, мрачно глядя на него, произнес взволнованно:
– Мы думаем, вы должны знать. Нам рассказали, как эти свиньи вышли на нас. Восемь дней назад.
– О чем ты? – Сполдинг был раздражен. Когда отдавались какие-то распоряжения, касавшиеся его деятельности в северном крае, то всегда учитывалась степень риска, связанного с их выполнением. Поэтому все сообщения должны были поступать к нему исключительно в письменном виде, разговаривать же о чем-то подобном он не желал. И сейчас он хотел только спать. Чтобы, выспавшись, отправиться в Ортегал. Однако у баска был озабоченный вид. Что-то, видать, случилось. И Дэвид решил выяснить все до конца.