— Вот старые бараки.
Старые бараки стояли по одну сторону ручья. Их было тут два десятка. Ветхие однокомнатные лачуги.
— А по ту сторону — новые бараки.
— А по ту сторону — новые бараки.
— Неизвестно, почему они новые. Они нисколько не лучше тех, такие же старые и разваленные, как те, с перебитыми окнами.
— Нет, разница в том, что в новых одна уборная на два барака, а в старых — одна на шесть.
Все рассмеялись.
Мы пустились вниз по холму, между вековых вязов и плакучих ив, бросающих прохладную тень на дорогу. И не похоже было на то, что где-то тут, рядом, может быть угольная шахта или гора штыба. Ник и Майк, конечно, первыми добежали донизу.
Привал мы сделали возле маленькой фермы, под виноградной лозой, чтобы отдохнуть, а если удастся, отведать сладких ягод. Мы раскрыли свои пионерские журналы и стали читать. Каждый читал по страничке. Мешки с завтраком отложили в сторонку. Потом играли в разные игры. Мы так увлеклись всем этим, что не заметили двух ребят, которые потихоньку подползли к месту, где лежали наши завтраки, и схватили их.
Кто-то крикнул:
— Смотрите, они уносят наш завтрак!
— Лови, держи их!
— Они утащили мешки!
Ребята не могли убежать от нас. Мы были голодны и неделями ждали этой прогулки. Теперь, когда, наконец, наши мечты сбылись, мы не намерены были так легко отказаться от завтраков. Один из мальчиков вернулся, таща за собой белокурого паренька. А потом привели, держа за косы, черноволосую девчурку.
— Отколотить их надо, вот что!
— У, ворюги!
— Скэбы, вот они кто, поганые скэбы!
— Товарищи, верно, они голодны?
— А мы-то не голодны, что ли?
— Только скэб может выкинуть такую штуку!
— Постойте, ребята, нужно разобраться с толком. Давайте устроим суд.
— Суд?
— Да, суд. Выберем судью и присяжных, точно так, как делают в Вашингтонском графстве, когда судят наших товарищей.
— Отлично! Давайте судить!
— Только у нас суд будет справедливый, правильный.
— Конечно, товарищи, рабочий суд не такой, как у боссов.
— Ну, что же, начнем.
— Хорошо. Ты будешь судьей.
— Правильно. А все пионеры — присяжными.
Мы принялись за дело. Я сидела на большом пне с важным видом — совсем как судья. Пионеры внимательно слушали — совсем как присяжные.
— Товарищи, зачем вы украли наш завтрак?
Ребята слишком были испуганы, чтобы отвечать.
Они думали, бог весть что будет теперь с ними, раз их поймали.
— Ну, смелей отвечайте судье, мы ничего вам не сделаем, — ободрила их одна из девочек.
— Мы… мы были голодны.
— Видите, — сказал другой пионер, — это вовсе не скэбы, просто они голодны.
— Попрошу не нарушать порядок. Продолжайте. Откуда вы?
— Из Редкой Встречи.
— Ну да, они там живут!
Пионеры зашумели.
— Ваш отец работает?
— Нет, он без работы, с тех пор, как закрылась шахта.
— Давно это?
— Скоро два года.
— Вы живете в новых или в старых бараках?
— В новых. Но это все равно.
— Почему?
— Потому что они такие же плохие.
— Как у вас там внутри?
— Плохо у нас. Пол земляной, потолки заваливаются, в окнах все стекла высыпались, и на всех один колодец; как его вычерпают, так нет воды ни у кого.
Девочка почувствовала дружеское внимание и тоже заговорила:
— И гвозди вылезли из деревянных стен, в досках остались большие круглые дыры, в них свищет ветер. Зимой так холодно, — кажется, никогда не согреешься, потому что мы в долине, а с гор ветер рвется через ущелья прямо вихрем.
Девочка замолчала.
— Ну, ребята, теперь расскажем им про себя.
— Я скажу, — вызвался Ник.
— Ладно, слово тебе.
— Ну, мы — ребята забастовщиков. И пионеры. Наши отцы все союзные, и мы тоже. «Национального союза», так он называется. Мы помогаем отцам вести забастовку, а отцы и матери нам помогают драться за бесплатное молоко, пищу и одежду для школьников.
— Твой отец тоже бастует?
— Нет, он просто без работы.
Один из пионеров с гордостью указал на свой галстук.
— Мы носим эти галстуки, чтобы каждый знал, что мы в организации рабочих ребят. Наш цвет красный, потому что очень многих ранят в борьбе и кровь тоже красного цвета.
— Вы хотите быть пионерами?
Мальчик и девочка очень удивлены были неожиданным поворотом дела. Они сильно струсили и не ждали, что кончится так хорошо.
— Берите, у нас бутербродов хватит!
— Еще, еще берите!
— На тебе мой галстук.
— А вот мой, для девочки.
Пионеры с гордостью повязали ребятам красные галстуки.
— Как тебя зовут?
— Мэри Джен. А тебя?
— Стелла.
Они были уже товарищами и друзьями. После еды мы продолжали нашу прогулку, и Билль и Мэри Джен шли с нами.
Через неделю мы пришли снова. Мы собрали на митинг всех ребят в долине Редкой Встречи. Их было тут много, и — верите ли? — у каждого на шее был красный галстук. Мэри Джен и Билль получили по галстуку для всех ребят, какие жили и в старых бараках и в новых.
Мери Джен и Билль получили по галстуку для всех ребят.
Вот как случилось, что красные галстуки попали в долину Редкой Встречи.
Песня пикетчиков
Мабель Вортингтон
Продажа фермы
— Есть чего-нибудь кушать, ма? — спросил Эль, бросив на полку книги.
— Хлеб и патока, как всегда, — ответила мать. — Поешь живо и беги к отцу. Он хочет рано кончить сегодня. Мы пойдем проведать Сэма Паркера.
— И я с вами.
— А чего тебе там делать?
— Я хочу повидать Эрти.
— Ну, не знаю. Спросишь отца.
Коровы были уже в станках, и отец начал дойку. Хорошо, конечно, что Эль не отправился с ребятами купаться. Впрочем, он немножко еще об этом жалел, когда взял подойник и начал с другого конца коровника. Не обидно разве? И мать его никогда никуда не сходит, и сестры должны бежать домой прямо из школы, разносить молоко или няньчить ребенка, или строчить коврики на продажу, или что-нибудь там еще делать. Эль доил, а сам все раздумывал: как хорошо, что теперь приходится доить только семь коров, а ведь в прошлом году их было двенадцать! Попробуй выдой пять или шесть коров — как будут ныть пальцы! Правда, ему тогда было только десять лет. Зато и еда была тогда лучше, и хоть когда-нибудь — новые куртка и штаны.