Согласно договоренности с ВВС РККА, «друзья» передавали свой опыт и советским авиаторам, хотя число русских, выполнивших переподготовку на немецких машинах, было сравнительно небольшим. Так, в 1926 г. обучение у немецких инструкторов прошли 16 советских летчиков-истребителей и 45 авиамехаников.
В июле 1927 г. Король докладывал руководству: «[Советский] летный состав 6 человек… Первого числа с/м ими были произведены первые полеты. Все, как один, летают хорошо. Но некоторые из них имеют недостаток в отношении летной дисциплины, на что приходится обратить самое серьезное внимание. Подготовка нашего летсостава ни в малейшей степени не уступает иностранной.
Между 15 и 20 числами этого месяца будет закончена тренировка с первой группой. Между 25 и 31 числом нужно будет подготовить приезд второй группы»[36].
Кроме того, при школе была сформирована группа из 40 квалифицированных рабочих, которые под руководством немецких инженеров знакомились в мастерских с новыми приемами работы по дереву и металлу.
Уже в 1925 г. состоялись совместные полеты немецких и советских истребителей, которые показали превосходство самолета Фоккер D XIII перед истребителями Фоккер D XI, купленными в 1924 г. в Голландии для ВВС PKKA. Затем советским летчикам разрешили самим опробовать D XIII в полете. Несмотря на победу в учебных боях, немецкие «фоккеры» не вызвали большого интереса у советского военного руководства, которое не считало D XIII перспективной моделью боевого самолета.
В рейхсвере понимали, что для налаживания полноценного обучения военных летчиков в Липецке необходимо пополнить авиапарк качественно и количественно, о чем вскоре было заявлено советской стороне. В марте 1926 г. на совещании руководителей советских и германских ВВС подводили итоги первого года работы авиашколы. Присутствовавший там заведующий авиационным отделом рейхсвера старший лейтенант Г. Вильберг заявил: «В Липецке в прошлом году при благосклонной поддержке Красного Воздушного Флота были предоставлены помещения и произведены постройки для школы истребителей. Летом были впервые проведены курсы. При любезном содействии КВФ (Красного Воздушного Флота. — Авт.) были устроены сравнительные состязательные полеты, которые дали весьма ценный опыт. Надеюсь, что этот опыт был ценным и для вас. То обстоятельство, что наши самолеты оказались сильнее, объясняется тем, что у нас были моторы в 480 сил, а у русских — лишь 300 сил. Полеты эти дали также ценный тактический опыт.
Хорошие начальные успехи прошлого года в области школы истребителей побудили продолжить и развить подготовку личного состава и расширить Липецк совместно с КВФ в этом году. До конца мая новый ангар, очевидно, будет готов. Мы хотим в этом году снова устроить курсы истребителей, но с удвоенным числом участников. Вместе с тем мы впервые хотим начать и подготовку наблюдателей, устроив курсы этим летом и собрав старых, опытных наблюдателей, имеющих опыт войны. Они освежат свой опыт и сумеют потом сами подготавливать новые кадры. Для этой цели будут привезены в некотором количестве самолеты более современных типов, а именно деревянные самолеты фирмы «Хейнкель» с моторами Непир в 450 сил»[37].
Эти предложения были поддержаны советской стороной. «С нашей стороны вы мо>кете рассчитывать на самое полное содействие и поддержку… Нашу эскадрилью, которая вас, вероятно, стесняет, вывести нельзя, но аэродром можно расширить. На это, вероятно, потребуются некоторые расходы, но этот вопрос можно будет уточнить впоследствии с господином Литом. Со своей стороны мы примем все меры для обеспечения бесперебойной и правильной работы школы», — сообщил в ответ на предложения Вильберга один из руководителей ВВС РККА комиссар Р. Муклевич[38].
Летом 1926 г. в Липецк привезли из Германии восемь двухместных разведчиков Хейнкель HD 17. Их спроектировали и построили по заданию рейхсвера для обучения наблюдателей в липецкой авиашколе. Э. Хейнкель вспоминал: «Когда я вернулся из Швеции в Варнемюнде[39], мне сообщили, что меня хочет видеть один посетитель. При встрече он не представился. Позже я узнал, что его фамилия Штудент. Несмотря на то что он был одет в штатское, с первых слов его я догадался — передо мной военный. Он поставил условие, чтобы наша беседа оставалась в тайне.
После нашего первого состоявшегося с ним разговора так и не стало ясно, кого он представляет на самом деле. Только по истечении времени я понял, кто он, и истинную причину его посещения.