Главные свои источники Корф разделил на десять категорий (1848 г.) и еще семь прибавил в 1854 г. Он основывался на воспоминаниях и документах примерно двадцати лиц (не считая собственных заметок и некоторых безымянных свидетельств). Среди этих лиц — четыре особы царствующего дома (Николай I, императрица Александра Федоровна, великие князья Константин Павлович и Михаил Павлович). Почти все остальные свидетели Корфа — персоны в ранге министров, генерал-адъютантов, генералов (А. Н. Голицын, М. М. Сперанский, П. М. Волконский, А. И. Чернышев, А. Ф. Орлов, В. Ф. Адлерберг, Л. А. Перовский, митрополит Филарет и др.). Кроме того, Корф пользовался официальными актами следственной комиссии, Верховного уголовного суда, Государственного совета, материалами камер-фурьерских журналов и др.[32]
Даже анализ опубликованного вступления в книге Корфа любопытен для историка и историографа: здесь неплохо показаны стимулы создания и продвижения в свет такого рода сочинений. Однако в печатном издании Корф, понятно, не открыл всех глубинных связей, деталей того, «как это делается». Поскольку же мы имеем дело с определенным общественным полюсом, противостоящим главным героям нашего повествования, постольку необходима и важна «тайная история книги», не попавшая к ней в предисловие.
Обширные материалы для суждения на эту тему дает «Историческая записка о происхождении и издании книги “Восшествие на престол императора Николая I”», сохранившаяся в архиве Корфа. По содержанию ее видно, что она составлялась в конце 1857 — начале 1858 года на основании дневниковых записей последнего десятилетия и под непосредственным впечатлением контрударов Вольной печати Герцена. При этом автор еще раз обращается к 10-летней предыстории событий: Корф начал собирать материалы о событиях 14 декабря еще в 1830-х годах, так как по службе в его руках бывали разнообразные секретные документы. Между прочим, в 1839 году, после смерти М. М. Сперанского, именно Корф разобрал его бумаги и нашел там «небольшую памятную записку о 1825 годе».
Осенью 1847 года Николай I поручил статс-секретарю прочесть курс законоведения второму царскому сыну — великому князю Константину Николаевичу. К каждой теме Корф составлял Записки (т. е. предварительный план, конспект) и, «когда они касались предметов сколько-нибудь щекотливых, в особенности же истории отечественных установлений, подносил сперва из собственной осторожности на предварительный просмотр и одобрение государя»[33].
Записки Корфа заинтересовали наследника, будущего Александра II, который в беседе с историком (6 января 1848 г.) посоветовал объединить отдельные фрагменты в книгу о 1825 годе. «Таким образом, — сказал великий князь, — у нас будет самое достоверное целое если не для современников, так по крайней мере для потомства»[34].
Итак, высшая власть заказывает свою историю: наследник — инициатор книги Корфа... Воодушевленный статс-секретарь сделал первый вариант книги за три-четыре дня, представив его Александру 10 января 1848 года, в целом же закончил труд за восемнадцать дней.
По воспоминаниям Корфа хорошо видно, как из дела «семейного, частного» история 14 декабря быстро превращается в нужный, секретный государственный документ.
19 февраля 1848 года уже сам царь говорил с Корфом о его работе, сожалея, что вовремя не все записывал: «...но жена записывала и обещает показать свои записки». Однако через два дня в Петербург пришла весть о февральской революции в Париже. «Мой труд, — вспоминал Корф, — обратился в древнюю историю, у которой новейшие происшествия отняли всякий интерес и всякое значение [...] стал чем-то вроде высыхающей лужи перед волнуемым бурею океаном»[35].
Возможно, бури 1848 года отбивали у власти всякую охоту вспоминать о похожих событиях 1825 года. Во всяком случае напоминания Корфа о заказанном труде вдруг перестали интересовать высочайших особ. «Цесаревич выслушал меня и принял мою мысль с таким хладнокровием, как если бы ему предложили пройтись по комнате. Все сочувствие исчезло [...]. О розовых надеждах, возникавших было от работы собственно для меня, разумеется, уже не могло быть более речи»[36].
Однако статс-секретарь, дожидаясь перемены настроения в Зимнем дворце, продолжал свою историю и собрал воспоминания о 1825 годе у нескольких государственных персон. Осенью 1848 года дела историка улучшились. В гости к Николаю I приехала его дочь, вюртембергская принцесса (позже — королева) Ольга Николаевна. Возможно, привыкнув в Германии к несколько большей гласности, Ольга Николаевна первая высказалась за напечатание сочинения Корфа маленьким тиражом, «для своих».
32
О книге Корфа и отношении к ней русского общества см.: Порох И. В. Герцен о революционных традициях декабристов // Из истории общественного движения и общественной мысли в России. Вып. 2. Саратов, 1968. С. 55—84.