Но что, если мы неправы?
Что, если дети – наилучшие ценители искусства?
И идеальные читатели художественной литературы?
Что, если на самом деле они лучше нас подготовлены к глубокому погружению в книгу?
И если цель многолетнего усердного изучения литературы – не только научиться чему-то новому, но и возродить притупившуюся восприимчивость?
А способность ценить искусство (если она, конечно, не врожденная) пробуждается у человека в раннем детстве?
Ну что ж. Тогда нам придется как следует постараться, чтобы создать хорошие книги для детей.
Хорошие книги для плохих детей
В детстве меня не интересовало, кто автор: я просто любил читать. Мне было неважно, как появилась книга, которую я читаю, или песня, которую слушаю, или видеоигра, в которую играю, или телешоу, которое смотрю. И все же, хотя я и не думал о том, есть ли у меня любимые писатели, они у меня были: Морис Сендак, автор и иллюстратор многих книг, включая номер один для меня – «На кухне ночью»; и Джон Стоун, главный сценарист и режиссер самых первых выпусков детской образовательной телепрограммы «Улица Сезам»[24]. Я был зачарован работами этих двух авторов. А несколько лет назад я узнал, что Морис и Джон, оказывается, дружили.
Они познакомились в конце 1960-х на семинаре по раннему развитию детей, организованном командой «Улицы Сезам». Морис Сендак был в числе экспертов – исследователей, педагогов, детских психологов, писателей и кинематографистов, приглашенных обсудить возможности образовательного телевидения. Сендак ненавидел образовательное телевидение. На семинаре, явно скучая, он рисовал. А Стоун незаметно подсаживался ближе и подглядывал. Вот что он увидел:
Рисунки были меткие и острые – скальпель, вскрывающий суть дискуссии, иногда нестерпимо нудной. Больше всего мне понравилась серия рисунков, которую он назвал «Минутка образовательного телевидения», – про обычного, нормального с виду мальчика, который сначала смотрел телевизор, потом зевал, потом показывал телевизору язык, потом начал злиться. Он все больше входил в раж: стучал по телевизору кулаком, бросался на него с топором – а когда наконец телевизор разлетелся вдребезги, мальчик вытащил свой крошечный пенис и описал дымящуюся кучку проводов и обломков.
Стоун влюбился в рисунки Сендака, Сендак в итоге полюбил «Улицу Сезам» – так началась их дружба. Стоун рассказывал, как однажды за ужином они заговорили о том, какие качества определяют хорошего детского писателя. Спустя несколько часов дебатов два мастера – два титана из числа величайших детских авторов всех времен – сошлись на том, что у них нет ответа.
Для детского писателя, как и для любого другого, важны языковое чутье, чувство ритма и динамики, понимание красоты, умение выстраивать образ, выраженная собственная позиция – и так далее. Но, кроме того, детскому писателю необходима связь с детьми – и вот это и есть самое загадочное и необъяснимое.
Все лучшие детские писатели, с которыми я встречался, были на прямой связи с детством: либо со своим собственным, либо поддерживали отношения глубокой симпатии с детьми вокруг себя, либо то и другое вместе – главное, чтобы была эта связь, эта точка обзора, дающая ясный и несентиментальный взгляд на детство.
Любое произведение искусства – это разговор между зрителем и художником. И, значит, детская книга – разговор между ребенком и взрослым. Если вы согласны с Джорджем Сондерсом (я согласен), что «книга есть честная и глубокая дискуссия равных», то вы понимаете, что не так со многими детскими книгами. Дети и взрослые редко дискутируют на равных, и дискуссии между ними обычно не сулят ничего приятного, по крайней мере детям. Вспомните свое детство – как протекали разговоры со взрослыми и как вам бывало неуютно и скучно, хотя случалось и такое, что разговор увлекал и даже доставлял удовольствие. Есть хороший способ разобраться в том, как работают (или, наоборот, не работают) детские книги: для этого нужно вспомнить детство и представить трех тетушек, сидевших за вашим семейным столом. Итак, вот вам новая – новейшая! – литературная теория: Трехтетушковая Теория Детской Литературы.
24
Стоун был также автором и иллюстратором «Монстра в конце этой книги» – маленького шедевра, который я перечитывал снова и снова, но на первом месте все равно оставалась пленившая мое воображение «Улица Сезам». Только сейчас, пересматривая старые выпуски вместе с сыном, я осознаю, под каким сильным впечатлением я тогда находился.