Часть советского истеблишмента реагирует остро. Так, известный советский врач Арон Залкинд через год после выхода статьи Коллонтай предостерегает против популяризации свободной любви: «Скромнее с половым — иначе плохо будет с социальным!.. Очень боюсь, что при культе „крылатого Эроса“ у нас плохо будут строиться аэропланы. На эросе, хотя бы и крылатом, — не полетишь!»[4] И позже публикует собственную статью «Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата», где призывает граждан прекратить флиртовать и ревновать, а также сообщает новую и совершенно безумную идею: «Класс в интересах революционной целесообразности имеет право вмешаться в половую жизнь своих сочленов. Половое должно во всем подчиняться классовому, ничем последнему не мешая, во всем его обслуживая»[5].
В том же 1924 году в молодом СССР всё еще процветают свободные нравы. Настолько, что по центральным улицам Москвы периодически расхаживают группами абсолютно голые советские граждане, вместо одежды на них перекинутые через плечо праздничные ленты с лозунгом «Долой стыд!». Это участники одноименного общества, уверенные, что только полное обнажение сделает людей по-настоящему равными. Голые пассажиры катаются в троллейбусах по Садовому кольцу, вызывая изрядное возмущение у сограждан, не готовых к таким радикальным перформансам[6].
(Деятельность общества «Долой стыд!» настолько впечатлит современников, что впоследствии появятся легенды о якобы десятитысячных толпах голых людей, марширующих по Москве, а руководство обществом припишут сподвижнику Льва Троцкого большевику Карлу Радеку, будущей жертве сталинского террора. На самом деле нет никаких свидетельств, что идеи обнажения пользовались настолько большой популярностью.)
Так или иначе, подобная инициатива вызывает бурные дискуссии наверху. К дискуссии подключается Николай Семашко, народный комиссар (то есть министр) здравоохранения СССР. «Заповеди» Залкинда ему явно кажутся менее безумными, чем акции «Долой стыд!». Разрешить «половой вопрос», по мнению Семашко, следует таким образом: нужно остановить распространение венерических болезней в обществе, снизить количество абортов, прекратить голые шествия, а также — и здесь он вторит «Заповедям» Залкинда — направлять сексуальную энергию граждан на пользу нового советского строя.
В 1926 году Семашко в статье «Пути советской физкультуры» пишет так:
Вся цель полового воспитания сводится к тому, чтобы энергию, вырабатываемую половыми железами, употреблять на полезную цель, а не только на половую страсть и похоть… Социально нужно, чтобы молодежь была больше заражена общественными интересами, чтобы эти интересы поглощали ее внимание, отвлекали от похоти. Биологически нужно, чтобы организм жил и развивался правильно. И прежде всего нужно, чтобы правильно совершалось кровообращение, чтобы не было застоя крови: прилив крови к половым органам («к тазу») обыкновенно вызывает повышенную половую чувствительность… Половой вопрос — больной вопрос[7].
Но почему «половой вопрос» оставался «больным» несмотря на все достижения новой власти? Ведь после революции в стране существенно ослабла цензура, стали возможны публичные дискуссии о сексе и половое воспитание, а также появилось много относительно свободных издательств и, соответственно, печатных материалов — брошюр, листовок, книг, пьес и памфлетов о сексуальных свободах, о венерических заболеваниях, о полигамии и моногамии, о сексуальности вообще.
Многие советские газеты и журналы 1920-х не только подробно и откровенно рассказывали о различных сексуальных проблемах советских людей, но и предлагали пути их решения. Так, газета «За здоровый быт» в 1929 году отводит целый разворот «половому вопросу», освещая следующие темы:
— беседы по половому просвещению;
— молодежь и половое здоровье;
— о половой слабости мужчин;
— практика привлечения к ответственности по РСФСР за заражение венерической болезнью.
Однако для огромной страны, значительная часть населения которой была все еще неграмотна, публикации в печати по большому счету не оказывали серьезного влияния на ситуацию с сексуальной неграмотностью. Многие советские люди по-прежнему ничего не знали о самых простых явлениях интимной жизни.
Поллюции и брак: прямая речь рабочей молодежи
В конце 1920-х доктор Б. Гурвич в статье «О поллюциях» описала такой показательный случай. В ее кабинете появились двое рабочих. Одному было восемнадцать, другому — девятнадцать, и оба, казалось, были чем-то не на шутку перепуганы. Доктор начала со своего обычного вопроса:
5
Залкинд А. Б. Двенадцать половых заповедей революционного пролетариата // Революция и молодежь. М.: Издательство Коммунистического университета им. Я. М. Свердлова, 1924.
6
Stites, R. Revolutionary Dreams: Utopian Vision and Experimental Life in the Russian Revolution. Oxford: Oxford University Press, 1991. P. 133.
7
Семашко Н. А. Пути советской физкультуры. Москва: Издательство высшего Совета физической культуры, 1926. С. 56–57.