Во время войны и послевоенной госпитализации Сэлинджер носил с собой в капсуле для опознания тела личный талисман, обеспечивавший ему выживание: первые шесть глав романа о Холдене Колфилде. Эти главы станут романом «Над пропастью во ржи», книгой, которая заново определила Америку и которую лучше всего понимать как замаскированный военный роман. Из войны Сэлинджер вынес неспособность верить в героические, благородные идеалы, которые, как нам нравится думать, отстаивают наши культурные институты. Вместо написания романа о войне, как это сделали Норман Мейлер, Джеймс Джонс и Джозеф Хейлер, Сэлинджер взял свою военную травму и внедрил ее в то, что невооруженному глазу кажется романом о взрослении. Послевоенная травма в виде духа машины присутствует и в «Девяти рассказах»: рассказ о самоубийстве открывает книгу, в середине которой рассказывается о самоубийстве, которого едва удается избежать, но заканчивается книга все же рассказом о самоубийстве.
Глубоко травмированный (и не только войной) Сэлинджер замолк. Пребывая в немоте, он жаждал увидеть и почувствовать единство всех вещей, но довольствовался отрешением от всех страданий, кроме своих собственных, которые сначала потрясли, а потом и полностью раздавили его. Во втором браке он постоянно и настойчиво отдалялся от семьи, неделями просиживая в уединенном бункере и говоря своей жене Клер и детям, Мэтью и Маргарет: «Если только в доме не будет пожара, не беспокойте меня». Сэлинджер был поразительно далек от Маргарет, которая осмелилась вобрать в себя черты мятежных героев его произведений. Несмотря на свои многочисленные суицидальные наклонности, или именно по этой причине созданные Сэлинджером персонажи – Фрэнни, Зуи и Симур Глассы – были неизмеримо ближе его сердцу, чем живые члены его семьи.
Сэлинджер был утопающим, который отчаянно хватался за спасательные плоты. Его уносило все дальше от обыденности. Он все больше занимался все более абстрактными сферами. Он растворился в утешении, которое давала философия Веданты: вы – не ваше тело и не ваше сознание, откажитесь от имени и славы. «Отрешенность, брат, и только отрешенность. Отрешенность от желаний. “Устранение всех вожделений”», – писал Сэлинджер в повести «Зуи». В своем творчестве он двигался точно по этой физико-метафизической оси. Из произведения в произведение он все более считал своей задачей распространение этого учения.
В подвале Сэлинджера, который мы открываем в последней главе, есть откровения, определяющие характер и карьеру писателя, но там нет никакого «последнего секрета», раскрывающего его личность. Вместо этого в его жизни была цепь взаимосвязанных событий, начиная с анатомических особенностей и заканчивая любовными историями, войной, славой и религией, которые мы раскрываем, прослеживаем и связываем друг с другом.
Создавая частный мир, в котором он мог управлять всем, Сэлинджер выжимал из страданий и ужасов Второй мировой войны безукоризненное, бессмертное искусство. А потом, когда он не смог управлять всем, когда накопление всех страданий стало невыносимым для столь утонченно организованного человека, каким был Сэлинджер, он всецело отдался Веданте, превратив вторую половину своей жизни в танец с призраками. Ему уже не с кем было разговаривать.
Часть первая
Брахмачарья
Ученичество
Высадка на участке «Юта» в день начала вторжения союзников во Францию, 6 июня 1944 года.
Глава 1
Отсюда-то мы и начнем войну[1]
Участок высадки «Юта», Нормандия, 6 июня 1944 года:
Сен-Ло, Мортен, Шербур, Франция, июнь – август 1944 года.
Двенадцатый пехотный полк, в котором служил Сэлинджер, высадился на участке «Юта» в день высадки союзников в Нормандии 6 июня 1944 года. На момент высадки в полку насчитывалось чуть меньше 3100 человек. К концу июня полк потеряет около 2500 бойцов. Сэлинджер лицом к лицу столкнулся со смертью. На его глазах гибли сослуживцы из его подразделения. Был он свидетелем и массовых смертей.
Дж. Д. Сэлинджер: Я высадился на пляж «Юта» в день начала вторжения союзников во Францию в составе Четвертой дивизии[2].
Маргарет Сэлинджер: Он неопределенно сказал мне: «Знаешь, я высадился в день начала вторжения союзников во Францию». Так сказал бы солдат солдату – словно я понимаю весь смысл сказанного[3].
Эдвард Дж. Миллер: Из всех дней посвящения человека в воины Джерому Дэвиду Сэлинджеру выпал день начала вторжения союзников во Францию.
1
Эта книга состоит, главным образом, из интервью, взятых более чем у 200 человек. Многие из них – авторы, которые не только подробно поговорили с нами по вопросам, по которым у них есть специальные знания, но и зачитали вслух на камеру выдержки из своих работ. В результате определенные фрагменты нашей книги – это сделанные с разрешения авторов сочетания устных показаний и письменных источников. Для того чтобы предоставить читателям как можно более полный рассказ, мы также приводим цитаты из опубликованных источников в тех случаях, когда люди, на мнение которых мы ссылаемся, либо умерли, либо не согласились дать нам интервью. В ряде таких случаев мы получили особые разрешения правообладателей. –