Франческо Сфорца молча кивнул и что есть силы пришпорил коня. Может, так он хоть вернется не с пустыми руками. Пиччинино отличный капитан; пусть он недооценил Карманьолу, его шкуру все же стоит спасти. С мечом в руке Сфорца поскакал через кровавое месиво и густой туман к указанному повороту. Он чувствовал, как конь под ним дрожит от ярости и прибавляет ходу; из ноздрей животного валил пар, мускулы напряглись от бешеной скачки.
За поворотом Франческо увидел, как по правую сторону от дороги остатки солдат и пеших рыцарей из последних сил пытались лишить друг друга жизни. Изнуренные воины бились медленно и неохотно, обе стороны будто исполняли неприятную обязанность, дожидаясь возможности бросить это занятие.
Не медля ни секунды, но осторожно, чтобы конь не сломал ногу, Сфорца спустился с дороги в болотную жижу. Копыта лошади вязли в топкой земле, размытой водой, но кое-как капитан сумел добраться до места, где разворачивалась схватка. Здесь почва, хоть и по-прежнему покрытая лужами, была немного тверже. Поднимая фонтаны грязи, Сфорца и его рыцари поспешили к еще довольно многочисленной, но совершенно обессиленной группе венецианцев.
Против них бился раненый Никколо Пиччинино вместе с несколькими верными боевыми товарищами. Кондотьер еле держался на ногах, но все же отражал удары противников. Его кирасу заливала кровь. Похоже, его ранили в плечо: на правой руке не осталось ни наруча, ни наплечника.
Увидев спешащих ему на помощь рыцарей, Пиччинино утроил усилия.
— Держитесь, солдаты! Капитан Франческо Сфорца с нами! — выкрикнул он, со всей силы рубанув мечом противника и повалив его на землю. Затем в отчаянном стремлении спастись Пиччинино мгновенно, словно кошка, запрыгнул на коня, которого подвели к нему люди Сфорцы, а сам Франческо и его рыцари продолжили сражаться.
Пиччинино увидел, как один из венецианцев раскинул руки и запрокинул голову, когда миланец пронзил его мечом со спины. Другой солдат неприятеля рухнул под ударом боевого цепа. Третьего соратники Сфорцы разрубили пополам.
Это была настоящая бойня. Пока венецианцы падали один за другим, Никколо Пиччинино обратился к капитану, пытаясь перекричать лязг железа:
— А дальше что будем делать?
Франческо Сфорца поднял забрало, посмотрел прямо в глаза Никколо своим холодным спокойным взглядом и спросил:
— Что стало с вашей армией и с войском Карло Малатесты?
— Всех разбил Карманьола.
— Вы смогли нанести урон венецианцам?
— Небольшой. Если мы двинемся в сторону Ураго, то подставимся под удар основных венецианских сил. Мы чудом остались в живых.
— А остальные? — спросил Сфорца, похоже не до конца веря собственным глазам.
— Убиты или взяты в плен.
— Малатеста?
— Одно из двух.
Франческо Сфорца еще раз взглянул на Пиччинино и покачал головой.
— Отступаем! — крикнул он своим бойцам. — Я и так потерял слишком много людей, а сейчас у нас каждый человек на счету.
Не говоря больше ни слова, капитан развернул лошадь и вместе с Пиччинино и оставшимися солдатами поспешил в сторону Орчи-Нови. Нужно было скрыться, пока Карманьола и его отряды не кинулись вслед за ними, словно темные ангелы смерти.
ГЛАВА 7
САН-НИКОЛО-ДЕИ-МЕНДИКОЛИ
Венецианская республика, церковь Сан-Николо-деи-Мендиколи
Полиссена добралась до церкви Сан-Николо-деи-Мендиколи с первыми проблесками зари. Бледное осеннее солнце поднималось из-за горизонта, и его лучи пробивались сквозь тонкое покрывало облаков, окрашивая зеркальную гладь лагуны в изумрудный цвет. Женщина отлично знала, что находится в одной из самых опасных контрад[8] Венеции, населенной рыбаками и разбойниками. После бедности и грязи узких переулков особенно поражала внезапно открывающаяся взгляду живописная церковь из красного обожженного кирпича со вставками из белоснежного камня, простая и вместе с тем завораживающая. Небольшая площадь, на которой высилась церковь, выдавалась мысом в сторону Фузины. С трех сторон его окружало зеленоватое зеркало воды, которое покрывалось рябью, когда по нему плавно скользили неторопливые гондолы или нагруженные товаром лодки рыбаков.
Легкий ветер постепенно усиливался. Полиссена поправила локон, спускавшийся к уголку алых губ. Казалось, будто он случайно выскользнул из тугой косы, переплетенной нитями жемчуга, но на самом деле Полиссена позволила себе небольшую хитрость, чтобы стать еще желаннее в глазах того, с кем собиралась встретиться. Эту женщину уже нельзя было назвать юной, но ее красота по-прежнему блистала. Платье из расшитого бархата, плотно облегающее грудь и расширяющееся книзу, невероятно стройнило ее. Сияние огромных голубых глаз оттеняла алебастровая кожа. В соответствии с правилами приличия женщина надела длинную накидку, отороченную мехом и застегнутую роскошной золотой брошью с драгоценными камнями. Накидка защищала от утреннего холода и при этом надежно скрывала прелести хозяйки от посторонних глаз.