Антонио почувствовал, что ему не хватает воздуха, несмотря на то что зал был, мягко говоря, просторным. Значит, это правда: понтифик окончательно проникся ощущением собственного величия и стремится отнюдь не к духовному богатству. Впрочем, Антонио не имел ничего против, ведь папа был не только его родственником, но еще и союзником Венеции, особенно после того, как Ферранте Арагонский попросил об отмене вассальских обязательств, заключавшихся в ежегодной уплате налога в восемь тысяч марок, а понтифик ответил на это решительным отказом.
— Кузен, — приветствовал его папа, наконец-то появившись в комнате. Антонио отвесил глубокий поклон и хотел было опуститься на колени, чтобы поцеловать туфлю, но Павел 11 удержал его: — Еще не хватало, чтобы вы вставали передо мной на колени. Мы семья, и сегодня я как никогда нуждаюсь в вас, так что оставим эти глупости.
— Как вы поживаете, ваше святейшество?
— Хорошо и плохо одновременно. Хорошо, потому что работы по renovatio urbis[25] идут полным ходом, а плохо — потому что мне очень не хватает моей матери. Не проходит и дня, Антонио, чтобы я не оплакивал ее смерть. Так что простите, что заставил вас ждать, я, как обычно, молился, вспоминая ее.
— Полиссена была необыкновенной женщиной, ваше святейшество. Нам всем ее очень не хватает.
— Благодарю вас.
— Я к вашим услугам, расскажите, чем я могу быть полезен.
— Все очень просто, кузен. Я узнал о вашем недавнем назначении послом Венеции при дворе французского короля.
— Это правда.
— В таком случае у меня есть просьба: раз вы отправляетесь в Париж, я был бы крайне признателен за помощь в непростых переговорах с Людовиком Одиннадцатым. Поскольку вы представляете интересы Венецианской республики, основного союзника Папской области, я попросил бы вас посоветовать королю отказаться от заключения союза с правителем Богемии Йиржи из Подебрад.
— Непременно. Но почему это вас беспокоит?
— Причина очень проста: по имеющимся сведениям, богемский монарх потворствует гуситской ереси. Не думаю, что союз с таким человеком может принести пользу. Конечно же, вы должны подтолкнуть короля к нужному решению, действуя с необходимой осторожностью. Дело в том, дорогой кузен, что я боюсь, как бы Римская церковь не оказалась в одиночестве на шахматной доске политики. Если бы не Лоренцо де Медичи, я никогда бы не узнал, что Милан, Неаполь и Флоренция вели секретные переговоры о том, чтобы объединиться против Папской области. Слава богу, хоть Венеция осталась в стороне от этих интриг.
— Безусловно, ваше святейшество, я сделаю все, что в моих силах.
— Я вам очень признателен, дорогой кузен. Это задача крайне деликатного свойства. Не сомневаюсь, что Матьяш Хуньяди Корвин, король Венгрии, всегда защищавший христианскую веру, победит, если понадобится, и в этот раз, однако я предпочел бы использовать все способы, чтобы помешать распространению гуситской ереси. Миру совершенно ни к чему лишний раз слушать всякие глупости вроде возвращения «чистоты» Церкви! С чего бы это? Разве мы ее утратили? Я так не думаю. Ну и в любом случае в наши дни понтифик не может оставаться в стороне от политики. Ведь во всем христианском мире не осталось ни одного монарха, за исключением Хуньяди и Влада из Валахии, кто был бы готов сражаться с турецким султаном. Как тут папе римскому думать лишь о духовном руководстве паствой?
— Я отлично вас понимаю, ваше святейшество.
— Если вы все поняли, а я в этом ничуть не сомневаюсь, то прошу вас помочь мне не дать этой душевной проказе растечься, будто пролитое масло.
— Хорошо.
— Спасибо, кузен. Знайте, что и моя мать благодарит вас с небес.
— В таком случае я отправляюсь в путь, — сказал Антонио Кондульмер. — Отныне у нас каждая минута на счету.
— Вы совершенно правы.
— С вашего позволения, ваше святейшество…
Папа протянул руку с перстнем для поцелуя, после чего Антонио удалился.
ГЛАВА 115
ИЕРИХОН
Миланское герцогство, охотничьи угодья Кузаго
Катерина верхом на коне с наслаждением неслась по лесу. Стояла весна, ее любимое время года, когда кажется, словно прямо у тебя на глазах пробуждаются деревья, животные, солнце и небо. Для Катерины не было большего удовольствия, чем скакать на лошади. Вот почему она так любила ездить на охоту, причем проявляла в ней настоящий талант. Как, впрочем, и в фехтовании.