Дон Рафаэль Коссин Рубио — идальго из Медины-дель-Кампо, капитан[4] арагонского войска
Фердинанд I Арагонский по прозвищу Ферранте — король Арагона, правитель Неаполитанского королевства, сын Альфонсо V Арагонского и Гуэральдоны Карлино
Изабелла ди Клермон — королева Неаполя, жена Фердинанда I Арагонского
Филомена — простолюдинка из Неаполя
Аньелло Ферраро — колодезник из Неаполя
Иньиго де Гевара — капитан арагонского войска
ЧАСТЬ I
1418
ПРОЛОГ
Миланское герцогство, замок Бинаско
Он твердо решил забраться на самый верх башни. Конечно, для этого требовалась целая вечность, но он поклялся себе, что справится. Один из солдат попытался предложить помощь, однако был испепелен на месте яростным взглядом.
Он преодолевал ступеньку за ступенькой, опираясь на костыли, как делал уже много раз. Медленно, с трудом продвигался он вперед на тонких, слабых ногах и с каждым неуверенным шагом ругался сквозь зубы, проклиная самого себя, а еще пуще — родителей, повинных в том, что он с рождения заточен в своем теле, в этой темнице боли и уродства.
Когда наконец была преодолена последняя ступенька, пот градом катился у него по лицу. Руки дрожали от нечеловеческих усилий. Он облокотился на зубцы крепостной стены, прижавшись к ним. Костыли упали на землю.
Высокая и мощная башня устремлялась в небо. Она стояла на углу замка, и с вершины открывался вид на все окрестности. На горизонте начинала проступать алая полоса зари. Пронизывающий зимний ветер взметнул в воздух его плащ. Тяжелая ткань быстро опустилась, но лишь до следующего порыва, который вновь задрал ее. Филиппо Мария запахнулся плотнее, и воротник, отороченный волчьим мехом, ласково скользнул по щекам, будто тепло льстивых речей.
Бинаско. Почти на полпути между Миланом и Павией. Чем не идеальное место для финальной части его плана? Не зря же он посвятил всю свою жизнь этим двум городам?
Филиппо Мария посмотрел вниз. Прямо под ним простирался глубокий ров. Дальше торчали голые деревья с кривыми ветками, закоченевшими от мороза. За ними виднелись ветхие домишки и земли крестьян. Филиппо Мария повернулся, направив взгляд в сторону двора замка, где уже поджидал свою жертву эшафот. Огни факелов мерцали в розоватой утренней дымке.
Он ненавидел Беатриче всем своим существом. Ему пришлось жениться на ней, потому что его заставил Фачино Кане. Тот хотел обеспечить Беатриче безопасность, защиту. Именно об этом он бормотал, захлебываясь мокротой и кровью на смертном одре. О Беатриче. Чтобы минули ее любые беды. Конечно же! И ему пришлось терпеть эту женщину целых семь лет. Семь нескончаемых лет! Он смирился с тем, что она держала его за прислугу, за недостойного, за сопливого мальчишку — его, единственного законного наследника герцога Милана, пусть и моложе ее на двадцать лет! Филиппо Мария исполнял ее приказы, терпел капризы и многочисленные унижения, которым она его подвергала. Он терпеливо, с улыбкой принимал указания жены, подпитывая при этом свою ярость, которая постепенно росла внутри него, словно детеныш дикого зверя. Придворные крючкотворы благосклонно взирали на его поведение, уверенные, что он смирился ради сохранения мира, из любви к родине и уважения к умершим. На самом деле Беатриче продали ему, будто породистую суку, в соответствии с ее собачьей фамилией[5]: ее приданое включало четыреста тысяч дукатов, а также возможность править Алессандрией, Тортоной, Казале, Новарой, Виджевано, Биандрате, Варезе и всеми землями Брианцы. Расчет и стремление к выгоде решили дело. Благодаря женитьбе Филиппо Мария разом получил для герцогства — своего герцогства — новые земли, людей, богатства.
При этом он ни на миг не допускал мысли о том, чтобы на самом деле жить с ней. Конечно, Беатриче была еще красива, несмотря на свои сорок лет, и знала, как доставить удовольствие мужчине. Даже слишком! Но не он был предметом ее внимания. Вовсе не он. Филиппо Мария доподлинно знал, что она изменяет ему, но ни разу не сумел заполучить доказательства ее неверности. Она была хитра, эта потаскуха. Словом, он ненавидел Беатриче. Но, оставаясь в тени, считая день за днем, накапливая злобу, ждал, пока придет его время.
За шесть лет Филиппо Мария повзрослел. И пусть физически он не стал сильнее, пусть его бесполезные ноги так и не научились нормально двигаться, пусть он отрастил живот и окончательно понял, что обречен жить уродом и калекой, однако ему удалось добиться главного, мгновенно сделав неважными все увечья, которыми наградила его природа: Филиппо Мария стал герцогом Милана. Теперь он не просто носил это имя, но правил на самом деле. Он изучил своих врагов, как явных, так и тайных — гораздо более опасных, тех, что плели против него интриги, улыбаясь и расточая любезности, — и понял, что доверять нельзя никому. До поры до времени Филиппо Мария затаил обиды в душе, являя себя рассудительным и миролюбивым юношей, благосклонно принимающим решения Совета двенадцати. Будто послушный ученик, он старательно следовал наставлениям придворных политиков, словно крупицам истинной мудрости. Тем временем подозрительность и ожесточение все прочнее пускали корни в его черном сердце, твердом, как скала.