Дослушав старуху, Санкити опять вышел на улицу.
Возвращаясь обратно и подходя к каменной лестнице, Санкити увидел в окне встревоженное лицо о-Танэ.
— Нашли о-Сэн? — с улицы спросил Санкити.
— Нет, не нашли!
Санкити не на шутку забеспокоился.
— Ты можешь сегодня остаться у нас? — спросила о-Танэ, когда Санкити вошел в дом.
— Конечно, только отвезу сынишку домой.
— Это правильно, а то о-Юки будет волноваться. Возьми его собачку. Хотя не надо, тебе будет неудобно нести. Я сама потом привезу.
Санкити взял сонного ребенка из рук сестры.
— А куда деть сандалии? — спросила старуха.
— Заверните в газету и суньте мне в карман, — ответил Санкити. — Мы идем домой, Танэтян, слышишь?
Мальчик привалился к плечу отца, руки его слабо повисли. Он засыпал.
— Бедненький, совсем его сон сморил, — заохала старуха.
Санкити отвез ребенка домой и скоро вернулся в Комагата. Улица и переулки были полны народу. Вовсю звонил пожарный колокол. Санкити обомлел: о-Сэн пропала, а тут еще и пожар. Огонь бушевал за несколько домов от дома Сёта.
Санкити взбежал наверх. Следом за ним поднялась о-Танэ. Они открыли сёдзи и увидели огромное пламя, полыхавшее на месте складов на берегу реки. Огонь уже шел на убыль. Соседним домам опасность не грозила.
— Ну, теперь все в порядке, — сказал Сёта, поднявшись в комнату.
Они еще немного посмотрели втроем на пожар. Потом задернули шторы и спустились вниз. На улице была тьма народу. Соседи обсуждали подробности пожара, отчего загорелось, не пострадал ли кто...
— Дядя, может, вы сходите в полицейский участок Ситая? В полицию Асакуса22 я только что заявил.
Сёта был очень встревожен, но старался этого не показывать.
— Вы ведь знаете о-Сэн, она ходит как во сне, — сказала о-Танэ. — В любую секунду может вернуться как ни в чем не бывало.
— А помнит она номер дома? — спросил Санкити.
— Навряд ли, — покачала головой о-Танэ.
— Рикшу она, конечно, не догадается взять. Да у нее и денег нет, — заметил Сёта.
— Вы все идите в конец той аллеи и караульте ее там, а я пойду в полицию, — распорядился Санкити.
Было уже очень поздно. Переполох, вызванный пожаром, улегся. Стояла такая тишина, что звенело в ушах. Улица, по которой ходили трамваи, была слабо освещена бледными огоньками фонарей. Прохожих почти не было. В густой тени ивовой аллеи стояли Сёта, Тоёсэ и старуха служанка. К ним подошел Санкити.
— Не вернулась?
— Нет. Что же теперь делать? — с тревогой спросила Тоёсэ.
— Идемте домой. Составим план действий.
Тяжело ступая, Тоёсэ пошла следом за Санкити. Бабка молча тянулась последней.
— Который час? — спросил Санкити.
— Скоро двенадцать, — ответил Сёта, взглянув на карманные часы. Он походил немного по комнате, подошел к окну, постоял там, разглядывая ночное небо. Затем присоединился к остальным. Иногда он сердито поглядывал на жену.
— Я так боялся за сестру, как бы с ней чего не случилось в Токио. И вот пожалуйста.
— Это я виноват. Мне не надо было брать с собой Танэо, — примирительно заметил Санкити.
— Если уж искать виноватых, то настоящая виновница — это я. Приехала сюда и привезла с собой о-Сэн. Да что толку обвинять кого-то. Такая уж у о-Сэн судьба. Я к этому привыкла. И каждую минуту жду самого худшего. Меня гораздо больше тревожат другие, те, кто может работать и жить, как живут все люди. Надо всегда стараться работать как можно лучше, а женившись, стать примерным семьянином.
— Что касается работы, — сказал Сёта, бросая взгляд на дядю, — то я люблю работать. А чем больше я работаю, тем яснее у меня становится голова. Но что касается чувств — тут я пасую.
— Ну, это не так сложно. Здесь пасовать не следует, — наставительно сказала о-Танэ.
— Нет, мама, не скажите. Впрочем, мне сейчас не до чувств. От моей смекалки, от моих действий зависит сейчас судьба целой фирмы. А завтра к тому же «день скорби» — конец месяца. Жду всяких неприятностей.
— Не принимай свои неудачи близко к сердцу. — О-Танэ поправила воротник юката и посмотрела в окно. — Что поделаешь, раз так случилось. А сейчас отдохните все часок, а потом я попрошу Санкити и Сёта еще раз пойти поискать о-Сэн, хотя я и вижу, что вы оба очень устали. Ты, Санкити, может, поспишь немного? Бабушка, и ты ложись.
Но уснуть никто не мог. Да и сама о-Танэ не спала. Мало-помалу даже те, кто прилег, опять присоединились к общему разговору.