— Это о-Сюн виновата. Пристала ко мне: купи да купи вот эти. Никакого с ней сладу нет, — оправдывалась о-Кура.
— Где только были твои глаза, — разошелся Минору. — Иди и немедленно обменяй их. О-Сюн должна ходить в некрашеных и без колокольчика.
— Я тоже так думаю, — горько улыбнулась о-Кура.
— Мамочка! Мы пойдем и сейчас же обменяем эти сандалии, — схватила о-Сюн мать за рукав кимоно.
Гнев Минору так же быстро улегся, как и вспыхнул. Глава семейства был очень рад и счастлив сегодня. «Пусть процветает и множится славный род Коидзуми» — пело в его душе. Скорее бы уж совершилась церемония свадьбы.
Приехавшие в Токио мать и брат невесты остановились в гостинице. Минору и Инагаки в назначенный час отправились к ним с визитом.
В доме остались о-Кура и ее родная сестра о-Суги, пришедшая помочь. Первым делом они одели о-Сюн; девушка была в нарядном кимоно, подвязанном широким, красивым поясом. Пришла и бабушка Наоки, одетая в праздничное монцуки.
«Поздравляю!», «Поздравляю!» — то и дело слышалось со всех сторон. Скоро в доме собрались и все мужчины. Приехал из своей деревни и виновник торжества. Солнце уже клонилось к закату, когда веселая компания двинулась в ресторан.
Оставшиеся в доме занялись уборкой: кто прибирал раскиданные повсюду вещи, кто подметал комнаты. В этот вечер в доме зажгли все керосиновые лампы. Стало светло даже в прихожей, где обычно царил полумрак. Дом сразу преобразился.
— Добрый вечер, — раздалось с улицы. В гостиную вошла дочь Инагаки и села. Она расположилась возле матери. Скоро сюда пришли о-Кура и о-Суги. Все расположились вокруг большой жаровни с углями.
Вот жена Инагаки поднялась, вышла в соседнюю комнату, взглянула на часы, висевшие на стене, опять вернулась в гостиную.
— Они, наверное, уже в ресторане, — сказала она.
— Ну что вы, тетя? Конечно, еще нет, — улыбнулась о-Кура. — Им надо сначала зайти в гостиницу, нанести визит матери невесты, а уж потом в ресторан.
— Сейчас они наверняка сидят там и пьют сакэ, — добавила о-Суги.
— Я слышала, с невестой приехали мать и брат? — спросила жена Инагаки. — Ваш муж наговорится там вдоволь. А мамаше Нагура все-таки нелегко, все ведь приходится делать самой: и хозяйство на ней, и дочку замуж выдавать — хлопот много.
Дочь Инагаки внимательно слушала, что говорят взрослые, стараясь представить себе, как празднуют свадьбу.
Чуть потрескивали горячие керосиновые лампы. Глядя на пламя одной из ламп, видневшееся из-под круглого абажура, о-Кура заговорила:
— Сколько воды утекло с тех пор, как меня вот так же выдали замуж за Коидзуми... Я не могла удержать слез, когда шагнула за порог отцовского дома, навсегда расставаясь с родной семьей.
— И... и... дорогая. Со всеми так было, — откликнулась жена Инагаки. — Ничего нет печальнее женской доли...
— А я не прочь еще раз такими слезами поплакать, — засмеялась о-Суги, облизнув пересохшие губы. — Да кому я теперь, старуха, нужна... Остается только годы считать...
— Что с тобой? — спросила жена Инагаки, поглядев на дочь. — Ты дрожишь как лист.
— Даже мне твоя дрожь передается, — опять рассмеялась о-Суги, обняв девушку.
Стоял тихий вечер. Издалека, со стороны Уэно5, доносились тугие удары колокола. Оставшиеся дома женщины, ожидая возвращения гостей и родных, делились воспоминаниями .
Часы пробили десять, послышался шум подъезжающих колясок. Дом сразу наполнился громкими голосами.
— Ну и мамаша Натура. Вот это женщина... Какой характер! — говорили почти в один голос Минору и Инагаки.
Свадьба продолжалась. Появились столики с закусками, сакэ. Жена Санкити знакомилась со всеми, кто был в доме.
— Ну вот, о-Сюн, теперь у тебя будет еще одна тетя, — сказала дочь Инагаки, обращаясь к подруге.
— Да, тетя о-Юки, — ответила о-Сюн и засмеялась.
— Ну, Инагаки-сан! Спасибо тебе за все, век не забуду, что ты для меня сделал, — сказал Минору, поднося Инагаки очередную рюмку.
— Я ни рюмки больше не выпью, — замахал руками Инагаки. — Никогда столько не пил.
— А я еще никогда так не веселился, — в какой уже раз повторял Минору. — Если никто больше не хочет, я буду всю ночь пить один.
На другой день после свадьбы Минору, занимаясь каким-то делом, как бы между прочим сказал:
— Вот какое дело, Санкити. Возьми Содзо с собой в деревню.
У Санкити и в мыслях не было, что ему в первые дни новой жизни придется решать такой сложный вопрос. Здесь, в доме Минору, за Содзо едва успевали ухаживать две женщины: о-Суги и о-Кура. Если взять Содзо с собой, все заботы лягут на плечи о-Юки. А ведь у них толком еще и дома нет, все придется начинать сначала. Хотя Минору сказал это как бы вскользь, но тон у него при этом был категорический. Санкити ничего не ответил брату, решив поговорить о Содзо перед самым отъездом.