У Джонита оказалось много знакомых среди местных латышей и русских; во всех бордингхаузах и кабаках он был своим человеком, и даже полицейские хорошо знали, как зовут сумасбродного парня, с которым у них время от времени происходили не очень приятные встречи.
На следующий день после прибытия в Саут-Шилдс капитан выплатил людям аванс. Джонит вечером надел синий бостоновый костюм, повязал галстук и осведомился у Ингуса, готов ли тот пойти на берег.
— Куда мы направимся? — спросил Ингус, когда они вышли из дока. — Мне эти трущобы совсем незнакомы.
— А мне знакомы, — Джонит бойко окинул взглядом улицы. — Меня здесь знает каждый лавочник, и я знаком чуть ли не со всеми, ведь позапрошлой зимой я прожил в Шилдсе четыре месяца. Спроси, и я тебе сразу отвечу, что здесь есть и чего нет.
Ингус улыбнулся такому самоуверенному заявлению и шутя показал на одну из лавок старьевщиков, в дверях которой стоял пожилой горбоносый человек с маленькой черной бородкой — видимо, владелец лавки.
— Кто это?
— Это? — Джонит поднес руку к козырьку шапки. — Алло, Фридман!
— Hallo, Johnny! — услужливо приветствовал его торговец на английском языке. — Как поживаете? Не зайдете ли взглянуть на мои товары? У меня есть несколько новых костюмов на ваш рост. Купил на прошлой неделе у матросов, ушедших в дальнее плавание.
— В Индию?
— Нет, в Австралию. Заходите, пожалуйста, я вам уступлю недорого.
— Thank you,[61] Фридман, сегодня некогда. Но вы не распродавайте все, мне понадобится один выходной костюм.
— All right, Johnny![62]
— Видишь, как они меня знают! — проговорил Джонит. — Этот Фридман — русский еврей откуда-то не то из Гомеля, не то из Гродно. После очередного погрома эмигрировал в Англию и живет в Шилдсе уже восьмой год. Ему здесь неплохо. Ребята нанесут сюда всякой одежды за полцены, макинтош отдают за несколько шиллингов, а Фридман потом только успевай денежки загребать. Вон тот кабачок содержит эстонец. А этот парикмахер родом из Лиепаи. Хозяин бордингхауза, который ты видишь, — датчанин. Я прожил у него несколько месяцев. Славный малый, кормит в долг и устраивает ребят на самую хорошую работу. Жаль, что таких бордингмастеров больше нет.
— А что за барышни вышли сейчас из кондитерской? — Ингус указал на двух хорошо одетых блондинок. Джонит пренебрежительно махнул рукой.
— Эти? Обыкновенные судомойки одного из здешних кабачков.
— Ну, ну! — не поверил Ингус. — Англичанки?
— Кто же еще? Идут, словно аршин проглотили. А когда им стукнет тридцать, они вступят в Армию спасения[63] и начнут петь псалмы на улицах или вырастят собаку и станут называть ее милочкой. Я их знаю, все они таковы.
Болтая таким образом, они подошли совсем близко к женщинам. Джонит, продолжая балагурить, раскритиковал блондинок с головы до ног, сочинил их биографии со дня рождения до настоящего момента и делал всевозможные рискованные умозаключения о сомнительной нравственности этих женщин.
— Одна-то еще туда-сюда, а со второй я не стал бы связываться, даже если бы мне приплатили.
Женщины, шагавшие впереди, молчали — может быть, прислушиваясь к звукам незнакомой речи, или просто потому, что не о чем было говорить. Они не спешили, их стройные фигуры, маячившие перед глазами Джонита, все больше вызывали в нем раздражение. Их немое пассивное присутствие как бы вдохновляло красноречивого моряка. Ведь так интересно говорить все что угодно, зная, что не придется отвечать за свои слова. Наконец, Джониту это надоело, и он с досадой плюнул.
— Нечего метать бисер перед свиньями. Им гораздо приятнее слышать грохот кастрюль, чем человеческую речь.
На одном из перекрестков женщины остановились. Одна из них взглянула на Джонита, с трудом удерживая улыбку, да и другая покраснела от распиравшего ее смеха. Затем первая спросила на чистейшем латышском языке:
— И это все? Больше ничего не будет? Мы с таким интересом слушали.
И обе громко расхохотались.
— Проклятие! — воскликнул Джонит, увидев, что сел в калошу. — Роковая ошибка!..
Ингус тоже почувствовал неловкость, ибо высказывания Джонита отнюдь не блистали галантностью — вообще, нужно сказать, неудачное вступление на путь знакомства с соотечественницами. Покраснев, словно напроказивший мальчишка, он бормотал какие-то извинения:
— Понимаете ли, получилось недоразумение. Мой товарищ когда-то жил здесь и принял вас за своих знакомых. Было бы крайне неприятно, если он вас оскорбил.
63
Армия спасения — религиозная организация, основанная в 1865 году в Лондоне бывшим методистским проповедником Вильямом Бусом, реорганизованная на военный лад в 1878 году и начиная с 80-х годов развернувшая свою деятельность во многих странах. В создании этой организации, объявившей своей целью «возрождение веры в бога» у отошедшей от церкви и «погрязшей в пороках» городской бедноты, по сути дела, нашло выражение стремление буржуазии подчинить массы беднейшего населения своему влиянию при помощи религиозно-моральной проповеди, препятствовать развитию их классового сознания и отвлекать их внимание от политических и социальных вопросов и, тем более, от революционных идей. В целях эмоционального воздействия на слушателей проповедники Армии спасения прибегают к шумным и грубым приемам, проповедь сопровождается музыкой духовых оркестров и барабанным боем, истерическими выкриками и распеванием сентиментальных гимнов. Для того чтобы сделать моральную проповедь более эффективной, Армия спасения сочетает ее с широкой филантропической деятельностью, организуя ночлежные дома, бесплатные столовые, приюты, убежища для алкоголиков, проституток, лиц, выпущенных из тюрьмы, больницы, биржи труда, брачные конторы и т. п. Помощь беднякам оказывается при условии их обязательного участия в молитвах, пении гимнов и слушании проповедей. Структурой своей Армия спасения копирует настоящую армию (деление членов Армии спасения на носящих специальную форму «солдат», «кадет», «офицеров» и «генералов», которые объединяются в «дивизии» и «корпуса», и т. п.). Особенную активность Армия спасения стала проявлять после первой мировой войны и победы в России социалистической революции, когда деятельность этой организации приобрела выраженную антикоммунистическую и антисоветскую окраску.