— И ты будешь моей женой. Всю жизнь будем вместе.
— До самой смерти.
— И всегда будем верными, хорошими, хорошими друзьями?
— Попробуем, может быть, и получится.
— А если мы когда-нибудь поссоримся?
— Тогда мы больше не будем друзьями.
— Конечно, так и будет. Этого нельзя допускать. И почему ты мне так нравишься?
— Сама не знаю, что я в тебе нашла хорошего. Почему я должна любить именно тебя?
— Но подумать только: она последует за мной хоть в болото и никогда не уйдет. Жидкая путра[25] и соленая салака, хлеб с мякиной и картофель в мундире… Какими же станут эти пальчики через год, через несколько лет? Сармите…
Они шутили до тех пор, пока у обоих на глазах не показались слезы. Но они улыбались. Странные люди. Так кончился второй разговор.
Сармите рассказала невестке о большой перемене в своей жизни, та, в свою очередь, передала эту новость мужу, и вечером они уже могли все вместе обсудить кое какие важные вопросы.
— Когда вы собираетесь начать свою новую жизнь? — спросил Жан Валтер.
— Лучше всего нынешней весной, — ответил Карл. — Если только землеустроительная комиссия к тому времени отведет землю. Гоба, правда, обещал разрешить этот вопрос на первом же заседании.
— А вы оба подумали о своей дальнейшей жизни? — продолжал Жан. — Как вы будете жить первое лето? Где поселитесь, пока построите дом?
— Первое время придется идти на заработки и приютиться где-нибудь у соседей, — рассуждал Карл. — Все мелочи невозможно предусмотреть, потому что мы не знаем, где именно нас поселят. Если это будет в нашей местности, тогда это гораздо проще. Хотя на помощь родственников я не надеюсь.
— У вас обоих есть право на часть наследства…
— Пока я дождусь чего-нибудь от Эрнеста, я успею десять раз умереть голодной смертью.
Молодой Валтер некоторое время о чем-то размышлял, затем вопросительно взглянул на жену. Как бы догадываясь, о чем думал муж, она утвердительно кивнула головой, и Жан сказал:
— Если Сармите действительно собирается начать самостоятельную жизнь и покинуть нас, она имеет право кое-что взять с собой. В Валтерах двум семействам было бы тесно, тем более что оба семейства молодые и, надо думать, в будущем станут увеличиваться. Нам следует подумать и о дальнейшем. Так как остаюсь хозяином здесь я, то обязан выплатить Сармите часть ее наследства. Но пока я смогу выполнить свое обязательство, пройдет несколько лет. Нельзя ли нам сделать так: этой весной, если вас наделят землей, я дам вам одну рабочую лошадь, корову, семенной картофель и кое-что из инвентаря. Всего этого у меня, правда, нет, но я могу получить ссуду и выплату ее возьму на себя. Вам не придется об этом заботиться.
Вот какие у людей бывают братья!
— Конечно, это не будет значить, что Сармите уже получила все, что ей полагается. Но остальное мы уладим потом, по мере возможности. Что вы на это скажете?
Что тут оставалось говорить?
Так окончился третий разговор.
Теперь началось хождение по учреждениям. Прошло несколько недель, прежде чем Карл раздобыл нужные документы и справки. Наконец все оказалось в порядке. Очевидно, это дело было не настолько важным, чтобы вершителям его пришлось пойти на взаимные компромиссы: к весне Гоба сообщил старому боевому товарищу, что ему выделен участок в родной волости — тридцать шесть пурвиет земли. Он находится в шести километрах от усадьбы Зитаров, на Болотном острове. Там же выделен участок еще одному семейству, значит, они не будут одинокими на своей нови.
Карл сейчас же уехал на побережье осмотреть отведенную землю и сделать кое-какие первые шаги. Он оставался там до пасхи. В праздники, когда Эльза справляла на мельнице Кланьгиса шумную свадьбу, он возвратился к Сармите. Сразу же стали готовиться к отъезду. И за неделю до Юрьева дня они отправились в путь — в свое свадебное путешествие на Болотный остров. Все их имущество уложилось на один воз, и еще осталось место для поросенка и нескольких мешков картофеля.
— Сармите, садись теперь на воз, дальше дорога будет сырая… — сказал Карл, когда они доехали до ольшаника. Позади оставались холмистая равнина, поля, крестьянские усадьбы, темно-серые пашни, луга и пастбища. Сыростью и сумраком повеяло на них от кочковатого болота, покрытого лужами затхлой воды, затянутой красноватой ржавчиной; от густого кустарника и деревьев, березок со сгнившими макушками, почерневших гнилушек в воздухе стоял запах тления. Каркали вороны, носились сороки, из-за сухого ствола ели выглядывала черная птица с красной головкой — черный дятел. На болотном мху еще виднелась прошлогодняя клюква.