— Да! Да! Да! — Кулибаба, подобно падающей березе или осине, ускорил свою гибель — ему оставалось только поддакивать. — Разумеется! Как можно скорее.
— Итак, в момент, когда родине грозит опасность извне, вы предлагаете самое малое на год или полтора устроить внутри страны настоящий балаган…
— Не балаган! — закричал Кулибаба. — А демократию!
— Очень интересно! И конечно, свободу всех политических партий?
— Конечно! — брякнул Кулибаба и сразу затих.
— Для украинцев, да? Для белорусов, да? Для коммунистов? — гремел Бурда. — Пусть агитируют, пусть выбирают своих депутатов?
— Нет, что вы, — пропищал людовец, — я не в этом смысле…
— Ав каком, скажите на милость?
— Ну… хотя бы нашей партии…
— Разве она находится под запретом?
— Нет, но преследования полиции…
Бурда в ответ только щелкнул пальцем по столу. Для поверженного Кулибабы даже и пальцем-то не хотелось шевельнуть. Пуштанский, терпеливо дожидавшийся, пока от людовца останутся рожки да ножки, теперь заерзал в кресле и кашлянул:
— Пожелания пана Кулибабы действительно в настоящий момент… э… скажем, не совсем актуальны. Но все же думается, что мы вправе требовать большего понимания со стороны правительства. Далеко не все в его политике…
— Конкретнее! — Голод и победа над Кулибабой вывели Бурду из терпения.
— Наши отношения с Францией…
— Никогда еще не строились на таких здоровых началах.
— Преувеличение! — вступил в бой обеспокоенный успехами министра Потоцкий. — Франция не простила нам Заользья [6]…
— Какая Франция? Коммунисты?
— Что вы! Прочтите речи в парламенте. Каждая строка…
— Надо уметь читать между строк. Пан Боннэ и пан Блюм нам очень благодарны…
— Ну, знаете! — Потоцкий чуть не подпрыгнул.
— Да, дорогой сенатор! Именно благодарны. И вы думаете за что?
— За что? За удар по союзнику Франции?
— Вот именно. Этот удар дал им возможность свалить на нас всю ответственность за разрыв союза, сохранить который они, может быть, не могли и наверняка не хотели.
Потоцкий сел. Концепция Бурды была слишком парадоксальна, чтобы аргументированные доводы могли ее отразить. Старомодный и нудный Пуштанский пытался еще что-то возразить, но положить его на обе лопатки для Бурды не составляло труда.
— Именно на отношениях с Францией лучше всего видно, какой большой путь прошло наше государство во времена маршала [7]. Теперь мы в глазах Франции уже не та нищая, несчастная Польша, которой время от времени суют старые винтовки да бракованные консервы, а она на коленях благодарит свою благодетельницу и делает за нее всю грязную работу на этом паршивом Востоке. Из прислуги для всех мы превратились в светскую даму…
— В даму полусвета… — не удержался от плоской шутки Потоцкий.
Кулибаба тоже пришел в себя:
— Ну, положим, что с Францией это так. А как с Англией? Почему?
— Что почему? Почему Англия впервые в своей истории удостоила нас военного союза?
Бурда чувствовал себя сейчас как герой гангстерского фильма, на которого напала банда грабителей. Удар в челюсть — валится первый, еще удар — второй, еще удар — третий. Первый встает на колени, пошатываясь, мотает головой. Еще удар — и он снова валится на землю. Эта игра так захватила Бурду, что он даже забыл про пустой желудок. Наклонив голову и обводя присутствующих торжествующим взглядом, он как бы спрашивал: кто следующий? Ага, Потоцкий.
— Ну хорошо, а Москва… Почему так затягиваются переговоры в Москве…
— Москва? Значит, вы, сенатор, граф и воложинский магнат, удивляетесь, почему мы не заключаем с Москвой военного договора? Признаюсь, я всего ждал, только не этого…
— Ну и что с того, что я сенатор и граф? Это не мешает мне мыслить по-государственному. Военная помощь России, чисто военная…
— …безусловно, будет встречена с энтузиазмом всеми слоями населения, в том числе и воложинскимй мужичками. Может быть, вы рассчитываете, что адвокат Кулибаба убедит их в общественной полезности графов Потоцких, после того как они от наших новых союзников на своем родном языке услышат, что без графов, как это ни странно, прожить можно?
— Пан министр, — Потоцкий снова встал, — могу вас заверить, что, если отчизна потребует, я охотно откажусь от личных…
— От личных, пожалуйста, но не от национальных… Вы же опора польского духа на окраинах нашей страны. Так это или не так? По какому же праву вы хотите покинуть свой исторический пост?
6
В октябре 1938 г., когда гитлеровцы захватили Судеты, санационное польское правительство ввело свои войска в район Заользья, принадлежавший Чехословакии.