— На камень садись, генерал, потому что ты сюда пришёл с тремя звёздочками, а здесь можешь потерять голову! Я знаю, что тебя назначили командовать силами НАТО для интервенции. Вот видишь, там — аэродром в Сараево, тут у Морийона 11 000 солдат. А вот там — маунт (mount — гора по-англ. — Прим. переводчика) Игман, да маунт Трескавица[74], за ней я родился, а чуть подальше — маунт Яхорина да маунт Романия. Сколько тебе нужно военных, чтобы прочесать маунт Игман?
Он мне отвечает:
— Около 100 000 человек!
А как же ты осуществишь интервенцию, если у вас, американцев, нет этих 100 000, да и какая американская мать, будучи в своём уме, пошлёт сюда своё дитя на погибель из-за какого-то Алии или Туджмана?
Говорю вам: не будет никакой интервенции, пока мы едины. Если мы, сербы, будем дружны, никто не посмеет напасть на нас, ибо сербское единство — лучшая гарантия нашего выживания!
В связи с разговорами об интервенции меня часто спрашивают, почему я не дал танкам СООНО войти в Боснию, и почему сербская сторона противится открытию аэродрома в Тузле. А это потому, что Тузла играет специфическую роль в международной игре, чтобы с помощью СООНО и с участием исламских стран, посредством НАТО вооружить лояльных Алии Изетбеговичу мусульман и помешать отделению этого анклава, как это уже было сделано в Автономном Крае Западная Босния.
У мусульман оружия достаточно. Им его и до сих пор привозили с помощью СООНО и под видом так называемой гуманитарной помощи. Почему сейчас так настаивают на открытии аэродрома в Тузле? Возможны два варианта. По первому, я бы сказал, загребскому рецепту, осуществилась бы блокада военных баз ООН, вывели бы турчанок в шароварах, СООНОвцы бы ушли, а мусульмане завладели бы их оружием! Или в другом, более опасном варианте, в Тузлу бы вошли норвежские, голландские, канадские батальоны, а может быть и немецкие и — НАТО тут как тут! А когда они посадят самолёты в Тузле, это будет прямая угроза и Белграду! Это оккупация «степ бай степ», шаг за шагом. Они реализуют свою цель. Они создали свой план, по которому Югославия должна исчезнуть, а коль её создавали сербы, значит, исчезнуть должны и мы!
На вопрос, где, по его мнению, сербские границы, генерал Младич сказал, что на этот вопрос должна ответить сербская политика, сербская наука и сербский народ, а не он, военный, и добавил:
— Боюсь показаться воинственным, а мне бы этого не хотелось. Но для меня сербские границы там, где пролилась сербская кровь, кровь любого сербского солдата, младшего командира и офицера, и не только в этой войне, но и в прошлые войны. Но я не думаю, что мы должны создавать этнически чистое государство, потому что и Республика Сербская не является таким государством. Но главное — чтобы у сербского народа было сербское государство, и пусть там живут хоть эскимосы и обладают всеми правами, но чтобы было известно, гражданами какой страны они являются.
Война закончится тогда, когда к этому будут готовы все воюющие стороны. Поэтому я недавно спросил Расима Делича, командующего мусульманской армией, что значит его заявление в Турции, что он якобы видит Боснию многонациональной, многоконфессиональной и единой, тогда как его народ разделен по одиннадцати анклавам. Такой же вопрос я задал и хорватскому представителю, так как мне известно, что хорваты на территории бывшей БиГ и бывшей Хорватии распределены по четырнадцати несвязанным между собой анклавам. Боюсь, что в такой ситуации заключить мир можно, но сохранить его на практике — нет.
Частичную ответственность за прекращение войны несёт международное сообщество, продолжающее и далее оказывать поддержку тем, кто спровоцировал и объявил войну, а сейчас ещё и желающее их за это наградить. Ну, я ещё понимаю, ты объявил войну, начал её, вёл, а как у тебя это получилось — расскажи сейчас своему народу! Кто тебя вынуждал «прыгать в мутную Мораву, коль не умеешь плавать!» Это не средние века! В международном военном праве точно определено, какие последствия ждут страну, объявившую и проигравшую войну! Что касается меня, то для меня война символически закончится лишь тогда, когда мусульмане сдадут мне оружие на той самой Доброволячкой улице, на которой они совершили преступление и позорное нападение на военную колонну бывшей ЮНА.
Унесла мое сердце!
По Белграду вдруг разнеслась весть-вопрос: «А ты знаешь, что дочь генерала Младича убита?»