Ольга с обреченным вздохом отпустила пуговицу. «Попала!!!» – мелькнула в ее голове единственная мысль.
– Куда же вы так спешите, Ольга свет-Алексеевна?
– На работу, Олег Абаевич, – в тон ему ответила Ольга, стараясь по стенке прошмыгнуть в кабинет и отделаться «малой кровью».
– Ай-ай-ай… – покачал головой Беклимбетов, легко расшифровывая и пресекая маневр уклонения. – Вах, какой работа? Зачэм работа? – подражая грузинскому акценту, произнес он. – Такой красывый дэвющка, слющай, да? Глаз голюбой, волос белий, талий тонкий, нога стройный, да… Защем работа? Иди к Аслан, никакой работа не надо!!! Ешь пахлава, пей вино, спи подушка… Трудовой дисциплина зачем, да?
Ольга отчаянно покраснела. Ехидный татарин, как всегда, бил по самому больному месту. Назойливые ухаживания некоего Аслана Гогаберидзе, местного «ларечного короля района», попавшего в больницу с переломанными ребрами после общения с местной штурмгруппой РНЕ[12] и «положившего глаз» на оказавшую ему первую помощь Ольгу, давно стали притчей во языцех всего отделения.
Нет, ничего «такого», наученный печальным опытом, он себе не позволял. Надо сказать, что печальное и болезненное знакомство со штурмгруппой произошло после того, как означенный Аслан попытался «добиться благосклонности» понравившейся ему девушки «ускоренным методом». Ну откуда же было знать гордому сыну гор, что у насильно посаженной за его столик официантки имелась подруга – сестра одного из «наци»? Поднятая по тревоге штурмгруппа прибыла в бар спустя всего пятнадцать минут и «популярно разъяснила» «ларечному королю» вместе с «сопровождающими его лицами» всю тяжесть допущенной им ошибки.
В результате данного «разъяснения» Аслан оказался на больничной койке, где и познакомился с Ольгой, оказавшей ему первую помощь и доставившей до станции «скорой». То ли урок оказался доходчивым, то ли гипс на конечностях мешал «проявлению темперамента», но, так или иначе, рук Аслан не распускал, однако на станцию к Ольге наведывался регулярно с тех самых пор, как получил возможность передвигаться самостоятельно.
Мало того что такое «ухаживание» здорово бесило не привыкшую к подобному и даже не имеющую возможности дать по морде доставучему поклоннику девушку (больных бить нельзя… Медицинская этика, чтоб ее! Да, нельзя… Хотя порой и очень хочется!!!), так еще и сослуживцы завели нехорошую привычку вспоминать «ухажера», при каждом удобном случае подкалывая ее. Вот и сейчас, в очередной раз, начальник не упустил возможности вспомнить про этот эпизод.
– Олег Абаевич… – печально простонала Ольга. – Ну сколько можно меня дразнить… Вы-то зачем!
– Затем, голубушка, – сменил тон Беклимбетов, – что наша больница – не частная лавочка какого-нибудь Шаромыжникова или Гогаберидзе, а государственное учреждение. И если вы хотите и далее продолжать здесь работать, то будьте любезны соблюдать трудовую дисциплину. В противном случае вам здесь не место! Какая же это будет «СКОРАЯ помощь», если ее сотрудники будут позволять себе опаздывать?
– Олег Абаевич, ну извините! Ну ведь на пятнадцать минут всего… Автобус в пробке застрял, – попробовала умилостивить грозного шефа Ольга, потупив глаза и скорчив печальную рожицу, долженствующую отражать всю степень ее раскаяния.
– М-м-да… сегодня у вас застрял автобус в пробке… прошлый раз сломался будильник… Позапрошлый – прорвало трубу… Какой в следующий раз вы меня сказкой попотчуете? И не надо делать такого выражения лица! Меня этим не проймешь! Я ваши хитрости давно уже изучил! – В полном противоречии со сказанным, тон Олега Абаевича смягчился. – Оно, конечно, стоило бы вас уволить… но кто тогда работать будет… – сделав многозначительную паузу, добавил он. – А работы много… Да, много… Вот только что от Варвары Степановны вызов поступил… так что можете не раздеваться… Съездите, полечите старушку, а то у нее опять сердечко барахлит… Ступайте, ступайте, вам будет полезно в плане практики…
Ольга, не сдержавшись, застонала, недобрым словом помянув водителя автобуса, многокилометровые пробки и плохое состояние дорог родного города, с трудом удержав готовое вырваться искреннее мнение о своем начальстве. В таланте делать пакости этому хитрому и язвительному татарину и впрямь не было равных.
Варвара Степановна Гриценко, бодрая восьмидесятилетняя старушка, имела твердое убеждение, что у нее больное сердце. По мнению же работников «скорой помощи», вынужденных как минимум раз в неделю ездить по изрядно надоевшему адресу, ничем, кроме повышенной стервозности и прогрессирующего маразма, данная особа не страдала. Такого железобетонного здоровья, которым обладала бывшая директриса музыкальной школы, было еще поискать. Но что поделать. «Скорая» обязана реагировать на любой вызов, а уж вызывает ли человек, которому действительно плохо, или же злостная симулянтка, сидящая на пенсии и от «нечем заняться» развлекающаяся подобным образом, – это уже дело двадцать пятое.
12