Мама была красива и знала это. Не настолько, как актрисы Дороти Дэндридж [2] или Лина Хорн [3], но достаточно, чтобы ее замечали. Лицо, как она считала, было типично африканское, кожа среднего тона, который все называли не иначе как «коричневый». По мнению мамы, самой привлекательной ее чертой были ресницы. Она ими жестикулировала, как другие люди общаются жестами рук. Окружающие сказали бы, что самое красивое в ее внешности – роскошная копна волос, густых и длинных, ниже лопаток. Больше ничего полезного от матери ей не досталось. Уилли-Мэй, девушка, которая жила в соседней комнате в общежитии, неплохо зарабатывала на том, что каждые две недели выпрямляла их расческой с подогревом и подкручивала с помощью щипцов. В тот период маме нравилось считать себя честной, поэтому всем, кто спрашивал, поясняла, что такие локоны у нее не от природы.
Когда Джеймс положил электрический разделочный нож на прилавок и подтолкнул к ней, мама заметила блеснувшее у него на пальце обручальное кольцо и подумала об Уилли-Мэй, которая без зазрения совести встречалась с женатыми мужчинами, если те клялись, что несчастливы в браке. Мама спросила отца, в какую бумагу завернуть нож, и решила, что этот мужчина не подошел бы Уилли-Мэй: подруга западала на красавчиков, светлокожих, со светлыми глазами и волнистыми волосами.
– Ты бы по уши втрескалась в моего бывшего мужа, – однажды сказала Гвен, пока Уилли-Мэй проводила по ее волосам расческой с подогревом, на зубчиках которой шипел жир.
– А он еще свободен?
Мама хихикнула и затянулась сигаретой, поймав облако дыма влажным полотенцем.
– Он был свободен все время, пока мы были женаты.
– Девочка моя, – произнесла Уилли-Мэй, – я не хочу учить тебя жить, но ты, наверное, очень гордая леди, если ушла от хорошего мужчины из-за небольшого кобеляжа.
– Дело не только в этом, – возразила мама. – И какая из меня леди? Спроси у моего папаши. Его послушать, я перестала быть леди в тот день, когда ушла от мужа.
– По крайней мере, у тебя был муж, – заметила Уилли-Мэй.
Мужчина, протянувший разделочный нож, сказал:
– Можете подобрать какую-нибудь бумагу для годовщины?
Мама уточнила:
– Годовщины свадьбы?
– Да, мэм, – ответил он.
Она улыбнулась этому «мэм».
– А для кого подарок?
– Для жены.
Мама рассмеялась и тут же пожалела об этом. Собеседник смутился, а позади него в очереди стояло несколько белых покупателей.
– Ч-что-то не так?
– Прошу прощения, сэр, – сказала она, действительно чувствуя неловкость. – Просто большинство мужчин выбирает для жен более романтичные подарки. Например, духи.
Тот взглянул на разделочный нож.
– Это х-хороший подарок. Стоит двадцать три доллара.
– Да, сэр, – согласилась мама. – Позвольте, я его заверну. Нам как раз недавно поступила симпатичная бумага с цветочным узором.
– Погодите, – мужчина забрал нож. – Я п-передумал.
И направился к эскалатору, все еще держа фуражку под мышкой.
Следующей в очереди была белая покупательница, которая хотела упаковать детскую пижамку для беременной сестры.
– Одно слово: мужчины, – сказала покупательница. – Кто их разберет, как у них мозг работает?
Мама поняла, что имеет в виду эта дама, но не смогла вместе с ней посмеяться над черным мужчиной, даже если шутка относилась всего лишь к его полу.
Джеймс вернулся часа через два. Магазин уже закрывался, и мама приводила в порядок свою стойку: выбрасывала обрезки бечевки, расставляла держатели для клейкой ленты, пересчитывала коробки для рубашек. Мужчина снова подал ей разделочный нож.
– Это хороший нож, – сказала она, отрывая треугольник цветочной бумаги от рулона. – Я не хотела вас обидеть.
Тот ничего не ответил, но, расправляя уголки и скручивая клейкую ленту в колечко, чтобы приклеить и верхний, и нижний слой бумаги, мама заметила, как надулась шея покупателя.
Она протянула коробочку с великолепным двойным бантом, подумав: «А я не перестаралась?» И представила, как жена развязывает ленточки, воображая, что подарок такой же роскошный, как обертка… Но потом решила, что это не ее проблемы.
– И вот это, – с силой выдохнул мужчина, подавая баночку с твердыми духами.
– Вашей жене понравятся, – заверила мама. – Она с удовольствием будет вынимать эту баночку из сумки так, чтобы все подруги рассмотрели.
Маме показалось, что она слишком много болтает, но этот странный мужчина молча таращился на нее, и кто-то должен был говорить. Она обернула баночку в дерзкую красную бумагу и перевязала простой золотой лентой.
2
Дороти Дэндридж – американская актриса и певица, ставшая первой афроамериканкой, номинированной на «Оскар» за лучшую женскую роль