Раздалось хихиканье:
– Увидишь!
Он повесил трубку. «Точно торопится найти себе другую девушку на вечер», – подумала я со злостью.
– Нахал! – невольно вырвалось сквозь зубы. Хорошо, что рядом никого не было.
Мы с Тарыком встречались уже давно. И хотя я уже в первые дни понимала, что ничего хорошего у нас не выйдет, все равно продолжала отношения. Так и тянулось: я не очень хотела с ним встречаться, однако отношения не заканчивала.
Должно быть, его беззаботность объяснялась тем, что ему больше не надо было меня добиваться и я соглашалась часто с ним видеться. Но не только это. Кажется, он что-то заработал на бирже. А с ростом заработка бесконечно выросла и его уверенность в себе. Он начал смотреть на окружающих свысока – каждый обладатель портфеля ценных бумаг начинает считать дураками всех, кто зарабатывает меньше.
Возможно, я была к Тарыку несправедлива. После горького опыта с Ахметом я относилась к мужчинам с предубеждением, а потому стригла всех под одну гребенку. Если бы сейчас ко мне явился строгий посланник с небес и спросил, что плохого мне сделал этот парень, я не смогла бы ответить. Он внимательный? По-своему да. Добрый, помогает в тяжелые моменты? Да. Дает почувствовать себя красивой и желанной? Да. «Тогда на что ты жалуешься?» – спросил бы посланник. Я не знала, правда не знала. Может быть, я искала длительные, очень длительные отношения, привязанность до конца жизни? Мне было недостаточно просто приятно проводить время? Тарык вызывал у меня непонятное, необъяснимое раздражение.
Погрузившись в размышления, я заметила, что взяла со стола телефон и кручу его, зажав между указательным и средним пальцами. Еще один признак нервозности и беспокойства! Прокрутившись несколько раз, телефон замедлялся, и я снова раскручивала его двумя пальцами.
«Может, хватит?» – подумала я неуверенно. Внутри было желание написать Тарыку: «Не звони мне больше». Или не писать, а продолжать играть с телефоном?
На самом деле я уже давно подумывала отправить ему такое сообщение, но никак не могла решиться, не могла найти смелость. К тому же я доверила ему свои гроши́.
Когда телефон зазвонил, я наконец перестала его вращать. Звонила Йешим-ханым, руководитель администрации университета. Она сообщила, что пора ехать на обед.
На этот раз в черную машину сели ректор и профессор. Я последовала за ними на другом служебном автомобиле. Обед организовали в ресторане «Коньялы» в саду дворца Топкапы. Когда мы заходили через громадные ворота дворцового комплекса, я подумала, что стоило бы рассказать профессору, как раньше на этих стенах вывешивали на всеобщее обозрение головы казненных. После стольких лет тесного общения с иностранными гостями я стала кем-то вроде экскурсовода.
На обеде присутствовали еще несколько преподавателей. Ресторан находился на мысе Сарайбурну, откуда открывался вид на море. Я выбрала место с самого края прямоугольного стола, подальше от профессора и ректора, потому что не знала немецкий и все равно бы не поняла их беседу. Да и тяжело было со вчерашнего дня говорить по-английски.
Однако спокойно поесть в сторонке мне все равно не удалось. На этот раз ко мне привязался молодой доцент, который нигде не давал мне прохода. Он уже давно выводил меня из себя, приставая при каждом удобном случае и делая неприличные намеки. Он, по-видимому, был зациклен на разведенных женщинах, все время заводил разговор об одиноких ночах. Я изображала наивность и делала вид, что не понимаю. К счастью, вскоре принесли наш хюнкяр-бегенди[22], и я склонилась над тарелкой, переключив внимание на еду.
Мне захотелось рассказать профессору, что блюдо получило такое название, потому что очень понравилось французской императрице Евгении во время ее визита в Стамбул по приглашению султана Абдул-Азиза. Но профессор, все такой же бледный, прямой и аккуратно причесанный, был далеко от меня. Да и от моих рассказов он тоже казался далек.
Если бы мы были близки – не просто сидели рядом, но и были достаточно близки для таких бесед, – возможно, я упомянула бы историю несчастной любви султана и императрицы, рассказала бы, что после того, как Абдул-Азиза убили, обставив все, как будто он сам перерезал себе вены, Евгения приезжала в Стамбул и носила по султану траур. Профессор казался человеком, которому нравились такие истории, я ясно это чувствовала.
– Чему вы улыбаетесь?
– Я не улыбаюсь, – ответила я сидящему рядом доценту.
– Ну-ну, меня не обманешь, вы о чем-то приятном подумали? Наверное, о тайном кавалере. Понима-а-а-аю.
Он говорил, странно гримасничая и покачивая указательным пальцем, словно артист. Будто и на серьезную тему говорит, и шутит. Так он вел себя всегда, чуть что, готов был ответить: «Ну я же пошутил!» Боже, что за мерзкий тип!
22
Тушеное мясо с пюре из баклажанов. От