Серп Кюри снисходительно усмехнулась.
— По-моему, как раз это я только что и сделала.
Цитра направилась в кухню. Однако серп пустила ее вперед, а девушка никак не могла припомнить дорогу. Дом представлял собой настоящий лабиринт. Цитра несколько раз свернула не туда, но серп Кюри не спешила ее поправлять — просто ждала, когда ученица сама найдет путь.
Цитра раздумывала, какие у этой женщины предпочтения в еде. Будет ли она молча принимать все, что приготовит ее ученица, как это делал серп Фарадей? Мысль о покойном учителе подняла в ней волну скорби, сменившуюся злостью, но Цитра не знала, на кого именно следует злиться, и гнев, не находя выхода, кипел внутри, причиняя мучительную боль.
Добравшись наконец до главного этажа, Цитра собиралась было ознакомиться с содержимым холодильника и продуктовой кладовой, но, к своему удивлению, обнаружила накрытый на двоих стол с тарелками, полными дымящегося жаркого.
— Мне вдруг страшно захотелось хазенфеффера[10], — сказала Кюри. — Думаю, тебе понравится.
— Я даже не знаю, что это за хазенфеффер такой.
— И лучше тебе не знать.
Серп Кюри уселась за стол, пригласив Цитру последовать своему примеру. Но та пока еще не была готова. Ей казалось, что это какая-то ловушка.
Серп Кюри погрузила ложку в густой соус, но остановилась, увидев, что Цитра по-прежнему стоит.
— Тебе что, нужно официальное приглашение?
Цитра не могла понять — Кюри сердится или веселится.
— Я подмастерье, — сказала девушка. — С чего бы это вам готовить для меня?
— А я и не готовила для тебя. Я готовила для себя. Просто твой урчащий желудок случайно оказался поблизости.
Наконец, Цитра села за стол и попробовала жаркое. Вкусно! Немного с душком, как и положено дичи, но очень, очень даже неплохо. Сладость морковки, глазированной медом, перебивала душок.
— Жизнь серпа стала бы просто невыносимой, если бы мы не позволяли себе маленькие удовольствия — хобби, например. У меня это готовка.
— Очень вкусно, — признала Цитра. И добавила: — Спасибо.
За едой они почти не разговаривали. Цитре было неловко, что она не прислуживает за столом, поэтому девушка встала, чтобы долить воды в стакан Кюри. У серпа Фарадея не было хобби — во всяком случае такого, которое он разделил бы с Цитрой и Роуэном.
При мысли о Роуэне ее рука дрогнула, и немного воды пролилось на стол.
— Ох, простите, серп Кюри! — Цитра схватила свою салфетку и принялась осушать пятно, пока то не растеклось.
— Тебе понадобится рука потверже, если ты собираешься стать серпом.
И опять Цитра не могла понять, говорит ее наставница серьезно или ехидничает. Истолковать поведение этой женщины было еще труднее, чем повадки Фарадея, к тому же умение разбираться в людях вообще никогда не было сильной стороной Цитры. Конечно, она не замечала этого своего недостатка, пока не провела некоторое время с Роуэном. Вот кто оказался настоящим мастером наблюдения! Причем незаметным, ненавязчивым. Цитра вынуждена была напомнить себе, что у нее зато есть другие достоинства: скорость и решительность действий. Отличная координация. Все это сыграет свою роль, если она собирается…
Она не стала додумывать мысль до конца. Просто не позволила себе это. Территория, на которую вела эта мысль, была слишком ужасна.
Утром серп Кюри приготовила оладьи с черникой. После завтрака Кюри и Цитра отправились на прополку.
В то время как серп Фарадей всегда добирался до намеченного места на общественном транспорте (что давало ему возможность в пути просмотреть заметки по избранному объекту), серп Кюри пользовалась старинным спортивным автомобилем, вождение которого требовало значительного мастерства, особенно на извилистой горной дороге.
— Этот «порше» — подарок одного автодилера, торгующего антикварными машинами, — объяснила Цитре серп Кюри.
— Он хотел получить иммунитет? — Цитра сразу уловила, чем руководствовался дилер.
— Нисколько. Я тогда только что выполола его отца, так что иммунитет у него уже был.
— Подождите, — опешила Цитра, — вы выпололи его отца, а он подарил вам автомобиль?
— Да.
— Значит, он ненавидел своего отца?
— Нет, он его очень любил.
— Похоже, я чего-то не понимаю.
Перед ними теперь расстилалась прямая дорога. Серп Кюри переключилась на высокую передачу, и они поехали быстрее.
— Он оценил утешение, которое я дала ему после прополки, — проговорила Кюри. — Истинное утешение ценится на вес золота.
И все равно до Цитры пока не доходило. Дошло лишь позже, когда наступил вечер.