— Увы! — горестно сказал Чака, увидев срезанные плюмажи. — Дитя мое опорожнилось на меня!
В начале 1823-го терпение Чаки все же истощилось, Мзиликази вместе со своим кланом ндебелов вынужден был бежать на север. Они переселились сперва за реку Вааль, но в 1836–1837 годах туда пришли буры, чтобы потом основать там свой Трансвааль. В результате двухлетних схваток Мзиликази пришлось уйти далеко на север и окончательно обосноваться уже за рекой Лимпопо.
Так в далекое от земли зулусов междуречье были перенесены зулусские обычаи и традиции, не говоря уже о языке. И путешественники удивлялись, когда видели здесь такую же военную организацию, ставшую, как у зулусов, основой всего общественного организма.
Страна, как и у зулусов, делилась на военные округа. Суровое воспитание делало юношей дисциплинированными воинами, не боящимися смерти. И постоянные тренировки выработали у здешних воинов, как и у зулусских, способность проходить в сутки больше, чем лошадь. И на их телах так же отчетливо выделялся каждый мускул.
Верховного правителя здесь звали «инкоси», военачальника и главу административного района — «индуна», отряд воинов — «импи», и так далее. Как у зулусов…
В западной литературе ндебелам, как и зулусам, нередко приписывалась «кровожадность», крайняя жестокость по отношению к другим народам, да и в своей собственной среде. Нравы ндебелов, как и зулусов, что и говорить, не отличались мягкостью. Вся жизнь их была суровой. Молодые воины не носили обуви, как когда-то их прадеды, — Чака считал, что обувь изнеживает. Кожа ступни ноги у воина должна быть тверже подошвы обуви. Нельзя было иметь метательного копья — разить врага воин должен был только лицом к лицу в рукопашной схватке. Воин, потерявший оружие на поле брани, карался смертью. Во времена Чаки и Мзиликази такая судьба могла постичь и целый отряд, потерпевший поражение в бою с неприятелем, но при Лобенгуле такого, кажется, уже не случалось.
Лобенгула говорил, что у него нет тюрем, да и держать людей в тюрьме, как это делают европейцы, он считал бесчеловечным. Так что проступки или прощались, или карались смертью…
Самое время, кажется, воскликнуть: о времена, о нравы! Но так ли уж они поражают своей жестокостью? Разве не было подобного в прошлом европейских народов? История и тут писалась кровью, и, как это ни грустно признать, запоминались больше именно те правители, которые не жалели крови подданных.
Обратимся снова к Риттеру: «Чака, несомненно, бывал временами жесток. Но это присуще всем великим полководцам. Тит, самый „гуманный“ из римских императоров, во время осады Иерусалима распинал по тысяче иудеев в день… Чака велел заживо сжечь шестнадцать женщин. Красс же, разбив Спартака, распял шесть тысяч восставших рабов. Когда в 1631 году Тилли взял штурмом Магдебург, жительницы этого города подверглись насилию. Воины Чаки за такое преступление поплатились бы жизнью…»
Так что какими бы жестокими ни казались нам нравы ндебелов и зулусов, с морально-этической точки зрения они куда естественнее для того общества, чем страшные изуверства и кровавые бойни, учиненные в те же времена, да даже и позднее, европейскими «цивилизованными государствами».
Ндебелы-матебелы были не так уж многочисленны. Расположившись на юго-западе, они не заняли всего междуречья. На остальных землях по-прежнему жили племена машона, или шона, — многочисленные, но раздробленные и не имевшие такой военной организации, как зулусы и ндебелы. Некоторые из племен шонов стали данниками ндебелов, другие сохранили независимость.
Когда Сесиль Родс готовился к захвату междуречья, шоны, конечно, занимали его куда меньше, чем ндебелы. От них он не ждал серьезного вооруженного сопротивления. Более того, Родс даже надеялся, что шоны увидят в белых людях освободителей от власти «кровожадных» ндебелов. Идея о том, что шоны подвергаются постоянному угнетению со стороны ндебелов, широко распространялась сторонниками Родса.
Шоны действительно не славились такой воинственностью, как ндебелы, а были известны трудолюбием в земледелии и скотоводстве, искусностью в ремеслах. Хорошо знавший их миссионер Джон Маккензи писал: «Машона — самое трудолюбивое и искусное племя по всей Южной Африке… Оно — первое среди всех племен по своим познаниям в области сельского хозяйства; по своему искусству плавки металлов и особенно по своей превосходной обработке железных орудий, таких, как наконечники копий, мотыги, топоры, тесаки и т. п.».[47]
47