Недоверие ндебелов со всей силой выявилось в конце октября, когда для обсуждения предложений Родса состоялась индаба — собрание наиболее влиятельных людей страны ндебелов. Томпсон называл его ндебельским парламентом.
Индуны превратили обсуждение «концессии» в поток обвинений против европейцев. Они открыто возмущались тем, что британские военные отряды пододвинуты к землям ндебелов. Досталось даже белым охотникам за то, что истребляют животный мир междуречья.
К каким только доводам не пришлось тут обратиться посланцам Родса. Они грозили ндебелам нашествием буров и португальцев, говорили, что только тысяча родсовских ружей может спасти их от разгрома. Клялись в своих добрых намерениях. Обращались к метафорам, дабы ндебелам было понятнее.
Мы, — говорил Томпсон о себе и своих спутниках, — четыре брата; старший, Родс, «смотрит за домом, а мы втроем вышли на охоту». Желание Родса получить «исключительные права» на добычу минералов Томпсон объяснял так:
— Не может быть двух быков в одном стаде коров.
Индаба — собрание индун перед домом Лобенгулы. Тогдашняя зарисовка
Все было бесполезно. Как только заходила речь о «концессиях», по рядам индун, как в английском парламенте, прокатывались возмущенные возгласы:
— Слушайте, слушайте!
После индабы Радд записал в своем дневнике: «Это был один из самых несчастных дней в моей жизни. Все разговоры, конечно, не привели ни к чему хорошему».
…А потом Лобенгула вдруг уступил. Тридцатого октября 1888 года он поставил свою подпись — крестик — на договоре о концессии, по которому ндебелы должны были получить обещанные ружья, патроны, лодку и деньги, а Родс — исключительное право на разработку недр всего междуречья.
Почему? Как это получилось? Томпсон не прочь объяснить неожиданную акцию Лобенгулы своим красноречием. Он якобы привел Лобенгуле неотразимый аргумент:
— Кто же дает человеку ассегай, если опасается схватки с ним?
Но дело, конечно, не в красноречии. Лобенгула, очевидно, увидел, что сопротивляться бесполезно.
К тому же посланцы Родса пошли на прямой обман. Помогал им миссионер Хелм, должно быть даже не считая это постыдным. Без тени стыда и раскаяния он признался в письме Лондонскому миссионерскому обществу, что во время переговоров переводил ндебелам заведомую ложь Радда и его спутников. Те, писал Хелм, «обещали, что не приведут больше десяти человек для работы в его стране (в стране Лобенгулы, — А. Д.), что не будут копать где-либо поблизости от населенных пунктов, а также что они и их люди будут подчиняться законам его страны и пользоваться фактически теми же правами, что и его народ».
И добавил как ни в чем не бывало: «Но эти обещания не были записаны в концессии».[62]
Да, в тексте договора о «концессии» ничего этого не было. Там говорилось только, что Лобенгула отдает Родсу и его компаньонам «в полное и исключительное пользование все полезные ископаемые» и дает им право «делать все, что им может показаться необходимым для добычи таковых». А вот о том, что придут всего десять человек и что они будут подчиняться законам страны ндебелов, — об этом не было и в помине.
И тем не менее в конце текста договора стоит официальное заявление Хелма: «Я удостоверяю, что прилагаемый документ был мною предварительно полностью переведен и объяснен вождю Лобенгуле и его совету индун и что все установленные обычаи народа матабеле были при этом соблюдены».
Так закончились эти шестинедельные переговоры. Современник и соотечественник Родса, экономист Джон Гобсон назвал их «историей комбинированного плутовства и преступления».
«Концессия» нужна была Родсу не просто так, сама по себе. Как и его соперники, он хотел получить от лондонского правительства королевскую хартию на управление областями Африки, лежащими к северу от Трансвааля. Для получения хартии нужно было представить обоснование, которое могло бы придать ей хоть видимость законности — документ от известного африканского правителя. Таким документом и должна была стать «концессия».
Правда, даже из ее текста явствовало, что если она и дает какие-то права, то не на страну, а на недра. Но для Родса главным было не содержание документа, а сам факт его существования, а уж истолковать-то можно как угодно. И сразу же была пущена версия, что в сущности Лобенгула по этому договору уступил подвластные ему земли, если и не все, то во всяком случае часть их. Газетные статьи с подобной трактовкой быстро дошли из Европы и «белой» Южной Африки до Булавайо. Местные европейцы ринулись с этими газетами к Лобенгуле. Обман раскрылся.