А ждать становилось все труднее.
Однажды, прожив в Булавайо уже больше года, в припадке безотчетного ужаса Томпсон вскочил на лошадь и ускакал, потеряв шляпу, без седла, без пищи и воды. Он загнал лошадь, прошел пешком тридцать или сорок миль, язык у него распух, глаза покраснели так, что он уже ничего не видел. Но все-таки нашел воду, спасся, добрался до поселка, где был телеграф. Дал телеграммы жене и Родсу. А от того приказ — немедленно вернуться. И такой же — от верховного комиссара Южной Африки.
Родс писал Томпсону, что вот-вот сам приедет в Булавайо. На самом деле он так и не приехал туда до завоевания страны и никогда не встретился с Лобенгулой. Да, вероятно, и не собирался этого делать. Просто ему нужно было выиграть время, как-то успокоить ндебелов и европейцев. Ради этого он готов был и Томпсоном пожертвовать и обещать что угодно. И Томпсону пришлось вернуться в Булавайо.
Когда совет индун потребовал у Томпсона подлинник договора о «концессии», Родс послал его, сопроводив письмом: «Я шлю договор о концессии, но не отдавайте его, пока не приставят нож к горлу».
Судьба этого клочка бумаги оказалась на редкость необычной. Радд, увезя его с собой, вскоре сбился с дороги и оказался в безводной пустыне. Решив, что пришла гибель, он зарыл договор в песок под кустом, написал об этом записку и прикрепил ее к веткам. Но возница Радда, африканец, все-таки нашел путь к бушменам, те дали воды. Радд вернулся, откопал договор и, добравшись до Кимберли, вручил его Родсу.
Но когда Томпсон получил его от Родса с инструкцией не отдавать ндебелам, бумага снова оказалась в земле. На этот раз зарыл ее уже Томпсон, положив в сосуд из тыквы. Там он и оставил договор во время своего бегства. А когда вернулся, откопал и показал Лобенгуле.
Только в конце 1889 года, когда Родс закончил свое «дело», Томпсону разрешили уехать. Подлинник договора — тот самый злополучный клочок бумаги — Томпсон привез с собой в Кимберли и отдал Родсу.[63]
Ндебелы между тем вовсе не сидели сложа руки и пассивно наблюдая за развитием событий.
Узнав от европейцев о трактовке «концессии» в английских газетах, Лобенгула и совет индун решили ни мало ни много… отправить посольство в Англию. К самой «Белой королеве». Посмотреть, существует ли она, эта королева, чьим именем клянутся колониальные чиновники. Узнать, так ли велико ее могущество, как они говорят. И действительно ли Родс ее представитель. Лобенгула, наверное, надеялся, что удастся договориться с королевой, убедить ее остановить наплыв своих подданных в страну ндебелов.
Сами ли ндебелы надумали послать делегацию в Лондон, или Лобенгулу надоумил кто-то из европейцев — неизвестно. Но конечно, соперничество между европейцами очень помогло организации поездки. Эдуард Моунд, представитель Гиффорда и Коустона, все еще добивался концессии. По его словам, Лобенгула однажды сказал ему:
— Помоги моим доверенным добраться до Англии, а когда вы вернетесь, тогда и поговорим.
А может, вся идея отправки посольства родилась раньше в голове Моунда? И он просто незаметно подтолкнул к ней Лобенгулу? Так или иначе, Моунд согласился.
И сам он, и те, кто стояли за ним, вероятно, понимали, что миссия ндебелов ничего не добьется. Но они хотели использовать ее как козырную карту в игре против Родса.
Можно только догадываться, каково было ндебелам организовать эту поездку. Лобенгула понимал, что посольство стоит больших денег, и не просил никого из европейцев взять на себя расходы. Когда ему сказали, что потребуется не менее шестисот фунтов, он достал платок, полный золотых монет. Монеты он получил от многочисленных охотников за концессиями, в том числе и от Радда. Кроме денег Лобенгула дал послам в дорогу несколько голов скота — для пропитания. Послами отправились двое опытных и уважаемых индун — Мчете и Бабиян. Лобенгула сказал о них Моунду:
— Эти люди должны быть моими глазами, ушами и ртом.[64]
Посольство ндебелов
Бабиян, по словам инкоси, обладал прекрасной памятью. К тому же он был родственником Лобенгулы и в одной из схваток когда-то спас ему жизнь. А Мчете слыл среди ндебелов лучшим оратором. Переводчиком Моунд взял Йоханнеса Коленбрендера, торговца из Наталя.
64