Поиски рынков в колониях, соединение колониализма с расширением торговли — к этому пришли бирмингемские промышленники во главе со своим лидером Чемберленом. Туда же обратили свои взгляды купцы, фабриканты и банкиры Лондона, Манчестера, Шеффилда. На этих чувствах и играл Стенли, когда заявил в речи перед Манчестерской торговой палатой в 1884 году:
«На Конго живут сорок миллионов человек, и ткачи Манчестера только и ждут, чтобы одеть их. Плавильные печи Бирмингема рдеют раскаленным металлом, из которого можно сделать для них железную утварь и безделушки для украшения их темных тел, а посланники Христа жаждут обратить их, бедных темных язычников, в христову веру».
Распалять воображение промышленников умели и другие журналисты, не столь известные, как Стенли. В книге «Прогулка в страну черных» Э. Берит писал:
«Арабский шейх ест свой плов ложкой, сделанной в Бирмингеме. Египетский паша пьет свой шербет из кубка бирмингемской чеканки, освещает свой гарем хрустальным бирмингемским канделябром и прибивает на нос лодки бирмингемские украшения… Краснокожий охотится и воюет с бирмингемской винтовкой в руках. Богатый индус украшает свой салон бирмингемским хрусталем. В пампасы Бирмингем посылает для диких наездников шпоры, стремена, а для украшения бархатных штанов — блестящие пуговицы. Неграм в колониях под тропиками он шлет топоры, сечки и прессы для сахарного тростника… На жестянках, в которых хранится консервированная зелень и прессованное мясо — запасы австралийского старателя, — выбито имя бирмингемского фабриканта».
И тут — планы постройки железной дороги от Кейптауна до Каира! Телеграфная линия через весь континент! Тысячи миль рельсов, проволока, которой можно опоясать весь земной шар, миллионы гвоздей, океаны смолы. Продукты и товары для строителей… Как тут не разгореться глазам? И даже не только у англичан. Американский консул в Кейптауне доносил своему правительству: «Наплыв иммигрантов в результате оккупации районов Замбези скоро откроет обширный рынок нашим машинам для промышленности, сельского хозяйства и горного дела; и туземные народы… чьи потребности скоро возрастут благодаря общению с белой расой, увеличат в громадной степени объем торговли, в которой, я надеюсь, Соединенные Штаты получат большую долю».[131]
И все это накрепко связано с одним именем — Сесиль Родс. Родс не раз в своей жизни начинал войны, но все же любил повторять:
— Рельсы стоят дешевле пуль, а достигают дальше.
Захватывала воображение масштабность самого замысла Кейптаун — Каир, обширнейшего из всех когда-либо возникших в Европе планов завоевания Африки.
Кто только не мечтал опоясать Африку кольцом своих владений! И французы, и немцы, и даже португальцы. Франция хотела надеть свой обруч на Африку от Сенегала на западе до побережья Красного моря на востоке. Германия — пониже, от Германской Восточной Африки до Германской Юго-Западной Африки. Португалия — от Анголы до Мозамбика.
Родс над Африкой. Карикатура из английского журнала «Панч» (1892 год)
Британский натиск по вертикали Кейптаун — Каир проламывал все эти три горизонтальных обруча, и в конечном счете только этот-то план и осуществился. И хоть ненадолго, но настало все-таки время, когда всю Африку с юга на север прорезала сплошная полоса британских колоний и полуколоний.
Чьи только имена не появлялись в многолетней истории этого замысла и его осуществления! И теперь уже забытые, как имя журналиста Эдвина Арнольда или инженера Джеймса Сиврайта. И памятные до сих пор — Уильям Гладстон, глава английских либералов, или Гарри Джонстон, один из «строителей империи».
Арнольд еще в 1876 году выпустил брошюру, где выдвинул идею Кейптаун — Каир. Сиврайт тогда же доказывал необходимость создания телеграфа по всей этой линии.
Гладстон в 1877 году писал: «Наше первое приобретение в Египте — получим ли мы его путем кражи или путем покупки — будет, несомненно, зародышем нашей североафриканской империи. Она будет расти и расти… пока мы не соединим руки через экватор с Наталем и Капской колонией».
А в конце следующего десятилетия Джонстон уже обнадеживал почтенных читателей «Таймса»: если правительство решится более энергично действовать в лежащей на линии Кейптаун — Каир области Великих африканских озер, то «наши владения в Южной Африке в один прекрасный день, вероятно, сомкнутся длинной цепью британских владений с нашей сферой влияния в Восточной Африке и Египетском Судане».