Героическое волнение, однако, охватило рыцаря ненадолго. За городом на вершине горы из турецкой крепости валил чёрный дым, который расползался по долине над окрестными городками и селениями. Этот дым Коройя заприметил ещё утром и никак не мог понять его причину. Время, когда его люди должны были вернуться с острова с мальчишкой, давно миновало, но они всё ещё не прибыли. И одновременно его всё более тревожил этот странный колокольный звон по всему городу. Колокола в церквях словно обезумели. Толпы народа высыпали на улицы и в радостном возбуждении, словно на Пасху или Рождество, бродили в праздничных одеждах без дела, обнимались и целовались. Непонятные, неуместные народные гулянья! Коройя вышел на улицу. Весёлый человек, по виду ремесленник, пьяный, но не от вина, столкнулся с ним. Не вспылил. Коройя спросил, что за праздник.
— Праздник! Праздник! Радуйся, синьор млетак! — на плохом итальянском воскликнул человек, попытавшись его обнять. — Клиссу освободили от проклятого турка!
— Клиссу? Крепость?
— Да!
— Кто? Кто освободил?
Человек засмеялся, махнул рукой в сторону дымящейся крепости.
— Есть храбрецы среди спалатцев!
Поздно ночью — а гулянье ещё и не кончалось, и церкви стояли открытыми, как днём, мужчины и женщины ходили в них молиться за победу христиан, а священники произносили зажигательные речи — вернулся брат Лоран и остальные. Запылённые, усталые и с виноватым видом.
— Мы не смогли. Что-то странное творится по всему острову. И в монастыре тоже! Службы, веселье, множество людей. Какую-то турецкую крепость захватили. Прости. Мы не осмелились напасть. Да это и невозможно было!
Коройя не винил братьев. Проклятый захват крепости произошёл так некстати! Он смотрел на дымящуюся скалу, и закалённое в лишениях и боях сердце его охватило тревожное предчувствие. Только глупые миряне могли беспечно радоваться мелкой победе над турками. Он-то понимал: захват крепости — это война у самых границ Спалато! И очень скоро здесь начнутся облавы в поисках врагов и шпионов. Мальчишку надо похитить и вывезти отсюда немедленно!
Глава 28
Из папок М. Лунардо:
«В ночь на восьмое апреля 7104[121] года, с Вербного воскресенья на Великий понедельник, спалатский властелин Джованни Альберти во главе отряда из 40 спалатцев и вместе с 80 ускоками захватил турецкую крепость Клисса.
Он давно готовил нападение на крепость, но не успел довести подготовку до конца. Кто-то тайно предупредил Джованни из Венеции, что эта затея и имена его сообщников раскрыты, а Совет Десяти постановил его арестовать. Это заставило Альберти действовать немедленно. К решению напасть на крепость подтолкнуло ещё и известие Ловро Михнича, служившего в Клиссе начальником караула, что в ночь на понедельник в крепости не будет санджакбега с солдатами, которые по разным причинам отлучатся.
За охрану крепости отвечали две стражи. Одна несла службу внутри её, другая снаружи. В наружной страже было три караула, по шесть человек в каждом, поровну — магометан и христиан, подданных султана. В ту ночь, когда Альберти решил атаковать крепость, начальником одной из страж как раз был Ловро Михнич. Он ждал сигналов о начале штурма.
Первый вспыхнул на горе Высокой. Это означало, что Альберти спешит к крепости со своими людьми. Второй огонь зажёгся на холме у Спалатской бухты. И, наконец, третий сигнал появился на западе от Спалато на горе Святого Николы. Этот огонь означал, что Михнич должен приступить к выполнению своей задачи.
Он с тремя христианами набросился на троицу мусульман своего караула. Убив мусульман, Михнич отсёк им головы и отправился с этим трофеем на гору Высокую, где его ожидал Альберти с отрядом. Головы зарезанных мусульман были доказательством того, что путь к крепости открыт. Когда отряд Альберти ворвался в крепость, турки не смогли оказать серьёзного сопротивления. Сначала ускоки перебили стражу, а потом устроили резню всех мусульман, кто попадался им навстречу.
Некоторые славяне из крепости, принявшие раньше ислам, при появлении ускоков сбросили с себя турецкую одежду и с яростью набросились на своих единоверцев. Диздар — начальник гарнизона — крепости Меми-Ага Црнчич вместе с муллой и группой мусульман, запёршись в мечети и в одной из башен крепости, упорно сопротивлялись — ускоки подожгли их.