— Хорошо, — наконец проговорил ускок. — Я слушаю вас. Что мы можем сделать? Что вы хотите?
— Мы вытащили эту женщину из сераля для того, чтобы она помогла нам в святом деле войны с османами. Мы предполагали передать её в надёжные руки албанских или хорватских епископов. К сожалению, история с захватом Клисской крепости разрушила наши планы. Мы застряли в Спалато. Выбраться незаметно вместе с женщиной мы не можем. Нам нужна ваша помощь. Мы готовы передать её вам. Вы сможете доставить её в Сень, а там дальше — во владения императора или куда хотите. Объяснять вам значение этой... — Он запнулся, едва не сказав «жертвы», — женщины и тем более мальчика, сына султана, я думаю, не надо. Их нужно просто спасти. Они христиане. К сожалению, православные, но это не меняет сути дела. Они наши союзники. И мы можем использовать их благодарность в деле освобождения христианского мира от турок. Можете ли вы незаметно вывести их из города?
Ускок покачал головой:
— Вы представляете, какие сейчас облавы устраивает стража проведитора Моро? Они прочёсывают весь город, разыскивая участников захвата Клиссы. Вы сами сумеете вывести её за городские ворота?
— Мы постараемся завтра на рассвете переправить женщину за стены города, а там передать вашим людям. Вы выведете её с этой территории. Так пойдёт? — предложил мальтиец.
Ускок кивнул. Он так до сих пор не признался, что он ускок, а мальтиец делал вид, что по-прежнему верит, будто это контрабандист.
— Через час после рассвета. Бухта у местечка М. Договорились?
Коройя согласно кивнул, вглядываясь в контрабандиста. До конца он не доверял никому.
— Но это ещё не все. Можете ли вы доставить нас на остров Хвар? Нам нужно посетить там ненадолго один монастырь. Мальчик там, — наконец проговорил он. — Можете вы мне дать полдюжины вооружённых людей?
— Я должен подумать. Это смертельный риск.
— Я знаю.
— Я скажу вам завтра утром.
Ускок поднялся и, кивнув на прощание, быстро покинул хижину.
Мальтиец, завернувшись снова в тёмный плащ и низко надвинув на глаза шляпу, вышел под стены пристани. Он был уверен, что ускок ответит положительно. Захватить султаншу и султанёнка — это грандиозная удача, которая компенсирует ускокам провал с турецкой крепостью и потерю многих бойцов! Сам же рыцарь продолжал сомневаться и колебаться. Он отдавал себе отчёт в том, что операция была рискованной. Нет, не в монастыре! Тут он не сомневался, что мальчишку они отобьют у калуджеров. Но ведь он не собирался отдавать свою добычу ускокам! Он лишь воспользуется их ловкостью и умением, чтобы выбраться отсюда, а затем... Он должен обхитрить их... И избежать столкновения. Если завяжется схватка, в ней могут погибнуть и женщина, и ребёнок.
Коройя уже почти добрался до дома, когда судьба внесла свои коррективы. Обычно чрезвычайно осторожный и внимательный, мальтиец, уставший за последние дни и поглощённый своими думами, проглядел приближение патруля, внезапно показавшегося из-за угла.
— Стой! — от неожиданности вскрикнул начальник караула, поднимая фонарь и пытаясь осветить фигуру и лицо незнакомца, отпрыгнувшего в сторону и мелькнувшего перед ними у стены. — Стой! Патруль!
Рыцарь, привыкший никогда не сдаваться и не отступать, на этот раз мгновенно понял, чем грозит ситуация, и бросился бежать в темноту извилистых улиц, уводя стражников подальше от дома.
Патруль кинулся за ним, грохоча каблуками по узким мостовым. Коройя старался бежать, создавая как можно меньше шума, чтобы в подходящий момент скрыться, исчезнуть в развалинах. Однако, пока он бежал по узкому коридору, образованному глухой стеной и стеной дома с другой стороны, сзади послышался грохот выстрела. Что-то с силой ударило рыцаря в правую ногу над коленом. Дикая боль пронзила её. Мальтиец, сделав по инерции ещё несколько неуверенных шагов, упал и прокатился по камням, оставляя на них кровавые брызги. Попытался подняться, превозмогая чудовищную боль, проковылял немного на здоровой ноге, волоча совершенно отказавшую раненную, и упал снова.
Тогда, понимая, что все кончено, он пополз что было сил к стене дома, к расселине, и там, борясь с обморочным состоянием, перевернулся на спину, достал пистолет и шпагу и приготовился к отражению неприятеля.
Солдаты подбежали, грохоча башмаками.
— Он где-то здесь! — слышал Коройя. Затем раздался визгливый крик: — Вот он! Вот он! — Кто-то направил на него свет фонаря.
— Me kago en Dios![136] — прорычал рыцарь грубое и мерзкое богохульство.
Он, не разбирая, выстрелил прямо в лицо солдату, склонившемуся над ним. Страшный вопль разорвал ночную мглу.