– Это не так. – Ответил он. – Наоборот, я впечатлен, господин Робертс, но думаю, нам придется доработать схему поставок. Она не соответствует реалиям Российского рынка.
– Я не понимаю вас. – Робертс невольно подался вперед, навалившись рано обозначившимся брюшком на край стола. – Наша продукция отвечает всем мировым стандартам качества. Она прогрессивна и имеет огромный потенциал развития, – по мере разработки новых аппаратных средств и программных продуктов они смогут с легкостью интегрироваться в схему базовой модели, повышая ее характеристики. Сомневаюсь, что вы видели нечто подобное у себя дома, в России. Любой договор с нашими партнерами подразумевает открытие долгосрочного проекта, дающего постоянную прибыль за счет усовершенствования исходного продукта…
Давыдов понимающе кивнул.
– Вы правы, господин Робертс. Ничего, подобного вашей продукции я в России не встречал, однако принять стандартную схему поставок не могу. – Он потянулся за остывающим кофе, и в разговоре внезапно наступила наряженная пауза.
Робертс и два его компаньона ждали пояснений, но Давыдов некоторое время сидел в глубокой задумчивости, неосознанно барабаня пальцами по столу. Его мысли в данный момент явно витали далеко отсюда, но потенциальным партнерам по бизнесу такое поведение русского казалось как минимум странным. Робертс внезапно поймал себя на том, что непроизвольно потеет, глядя на отсутствующее выражение лица Давыдова, совершенно не понимая причин его раздумья…
Вообще русский (господин Робертс так и не решился назвать его «бизнесменом» даже мысленно) выглядел не просто странно. Хмурое, неулыбчивое лицо, отсутствие свиты секретарей, представителей менеджмента, экспертов-программистов, переводчиков… при наличии угрюмой решимости заключить сделку, и баснословных для американца сумм, которые Давыдов каким-то образом умудрился протащить через две границы в наличной валюте, превращали немногословного русского парня в сплошную, зловещую головоломку.
Зачем он накануне потребовал образцы программного обеспечения? – Мучительно пытался понять Робертс, исподволь поглядывая на Сергея. Покрасневшие глаза Давыдова ясно свидетельствовали о бессонной ночи, проведенной за монитором предоставленного в его распоряжение персонального компьютера… Неужели он сам пытался разобраться в перелагаемых его вниманию программных продуктах?
Дейвид Робертс зря напрягал свою логику и интуицию. Учитывая богатый опыт в совершении разного рода сделок, он еще мог с грехом пополам истолковать какие-то частности, но ему не дано было понять истинных мотивов, которые двигали поступками Давыдова. На самом деле вояж Сергея по крупным западным фирмам, работающим в сфере производства компьютеров, преследовал двоякую цель, и главным побудительным мотивом для него являлась вовсе не прибыль. Ни Робертс, ни кто-либо другой не могли заглянуть в почерневшую, обугленную душу Сергея, чтобы ужаснуться и понять: для него это была всего лишь очередная, заранее обреченная на провал попытка изменить собственную жизнь, уйти от бесконечной череды кровавых «разборок», начать собственное «дело», и как итог – стать другим человеком.
Выбор Давыдова определяла память о прошлом. Воспоминания постоянно вмешивались в его поступки, он бессознательно отматывал свою жизнь назад к исходной точке, но атмосфера будней, больше похожая на войну, перечеркивала большинство внутренних порывов. Он знал, – его не отпустят просто так. Уйти на «вольные хлеба» опять-таки стоило крови, но, прежде чем проливать ее, следовало остановиться, оглядеться вокруг, вытравить на время кровавую пелену, сквозь которую виделся мир…
Он уехал из страны, не понимая, что истовое желание перемен – это уже не здравый смысл, а скорее смертельная тоска, агония души и разума. За три года Сергей так и не научился абстрагироваться от собственных поступков, а помнил их, не сумев принять за истину расхожее утверждение о том, что деньги не пахнут.
Он был обречен, как случайный альбинос в стае черного воронья…
…«За бугром» его приняли как должно. Давыдов не разменивался по мелочам, – прежде чем ехать, он провел свой анализ рынка и пришел к закономерному выводу: если работать на перспективу, то его интересы должны лежать в сфере компьютерных и информационных технологий. Он видел, как за три года изменилась страна, но окончательным толчком в плане выбора, послужила тонкая, самиздатовская брошюра, которую он купил в газетном киоске и начал читать со скуки, во время очередной «командировки».
Шестисот километров пути между Питером и Москвой как раз хватило, чтобы бегло ознакомится с ее содержимым, а знания, полученные еще на кафедре информатики и вычислительной техники, помогли Сергею не просто понять прочитанное, а глубоко вникнуть в смысл написанной популярным языком статьи, которая носила длинное, непонятное для несведущего человека название:
«Технологическая сингулярность, как ближайшее будущее человечества»[8].
Основной текст предваряла цитата из Роберта Винджа:
«В течение ближайших тридцати лет у нас появится техническая возможность создать сверхчеловеческий интеллект. Вскоре после этого человеческая эпоха будет завершена»[9].
Поначалу такое утверждение вызвало у Сергея саркастическую усмешку, но, чем дальше он читал, тем меньше оставалось у него поводов для скепсиса, и, всерьез задумавшись над обозначенной проблемой, он внезапно задал самому себе мысленный вопрос:
А где мое место в грядущем? Или таким как я должно быть все равно… Не доживем до 2015 года?…
Самиздатовскую брошюру он не выбросил, и, памятуя о ней, волей неволей начал присматриваться к тем реалиям, что демонстрировал Российский рынок компьютерных технологий.
Признаков наступающей «сингулярности» он не заметил, но ясно понял свою собственную роковую ошибку. Он мог стать нормальным, дееспособным программистом, стоило купить и перелистать пару самоучителей по работе с новыми для российских пользователей «операционками».
Тоска и запоздалое раскаяние в собственных поступках толкнули его в эту поездку…
…За две недели, что Сергей провел за границей, знакомясь с продукцией потенциальных поставщиков, он увидел больше, чем могло нарисовать его воображение. Перед ним действительно распахнулся совершенно иной мир, притягательный, шокирующий… мир в котором сконцентрировалось будущее, – под этим термином рассудок Давыдова подразумевал сумму компьютерных технологий, что демонстрировали ему западные производители.
Он непроизвольно сравнивал увиденное с реалиями своего жизненного опыта, и в душе росло убеждение – пройдет год, ну от силы два и поток новых технологий окончательно захлестнет Россию. Он смотрел демонстрационные программы, оборудование, и с горечью осознавал: в одну воду не войти дважды, и ему уже не суждено влиться в эту реку новой жизни. Такое по плечу лишь новому поколению, для кого персональный компьютер, мобильный телефон и всемирная сеть будут не открытиями, а обыденностью.
Давыдову хватило одной бессонной ночи, чтобы понять: три года назад он совершил ошибку, малодушно спасовал, сочтя достижения западного мира недоступными пониманию. Теперь он был твердо уверен, что сегодняшние подростки быстро адаптируются к стремительно обновляющемуся потоку технических достижений, более того – они переварят западные продукты, повернут по-своему, возьмут все лучшее и пойдут дальше, создавая свои Российские аналоги…
Эти мысли скользили где-то на уровне подсознания. Основной доминантой поездки все же оставалась горечь. Сергей ни на минуту не забывал, что ему всего двадцать пять лет, но психика, загнанная в узкие рамки, уже окоснела, и любой шаг в сторону приведет лишь к падению в пропасть…
Конечно, он мог создать сеть магазинов, отворить еще одну дверь в виртуальном «железном занавесе», и получать солидную прибыль, но все это вдруг показалось бессмысленным. Жизнь поставила его вне будущего, он не мог погрузиться в новый мир, – война и жестокий «гражданский» быт уже отторгли разум в иную область реальности, а Сергею страстно хотелось не хоронить мечту, а воплотить ее…
8
Andrzej Novosiolov «Технологическая сингулярность, как ближайшее будущее человечества». Ссылки на статью даны с согласия автора.
9
Вернор Виндж. «The Coming Technological Singularity: How to Survive in the Post-Human Era» 1993.