Шахнаме. Том 1

[ФЕРИДУН ПОСЫЛАЕТ МЕНУЧЕХРА НА БОЙ С СЕЛЬМОМ И ТУРОМ]

Туранская рать перешла за Джейхун[162].
Лишь только услышал о том Феридун,
Велел Менучехру он знамя поднять
³⁹⁰⁰ И в поле из города вывести рать.
Сказал в назиданье властитель седой:
«Когда добродетелен муж молодой,
Все в руки дается ему, словно лань,
Гонимая тигром, — охотнику в дань.
Кто мудр, терпелив, чья светла голова,
Поймает в капкан разъяренного льва.
А злому от бед не спастись. Будет он
Десницей карающей рока сражен.
За брус раскаленный кто схватится, тот
³⁹¹⁰ Возмездие сам на себя навлечет».
Сказал Менучехр: «О владыка, с тобой
Кто, дерзостный, вздумает выйти на бой?
Лишь тот, чья погибель судьбой решена,
Кем жизнь безрассудно за смерть отдана.
Пойду я в румийскую сталь облачусь,
Не скоро с броней боевой разлучусь.
Как ринусь навстречу врагу твоему,
До солнца я ратную пыль подниму.
Не сыщется витязя в этой войне,
³⁹²⁰ Что был бы достойным противником мне».
Велел он Карену-вождю выступать,
Из города на поле вывести рать.
Туда и шатер он державный повез,
И стяг свой блистающий, славный повез.
Стремительно хлынуло войско вперед,
Как море, бурля средь равнин и высот.
Затмился от пыли сияющий день,
Сказал бы ты — солнце окутала тень.
Воинственных звуков неистовый шквал
³⁹³⁰ На поле сраженья бойцов оглушал.
И степь оглашало, кимвалов звучней,
Призывное ржанье арабских коней.
На версты от ратного стана слоны
Рядами стояли, свирепы, грозны.
Из них шестьдесят паланкины несли,
Где в золоте ярко рубины цвели.
Три сотни там было слонов боевых,
Навьюченных было три сотни других.
Все крепкой бронею одеты они,
³⁹⁴⁰ Железом глаза не закрыты одни.
С собой увозя властелина шатер,
Рать вышла из стен Теммише на простор[163].
Карен управлял этой ратью большой,
Бойцов триста тысяч он вел за собой.
Взяв палицы, двинулись воины в путь.
У каждого сталью окована грудь
И каждый отмстить за Иреджа готов.
Несутся стремительней яростных львов.
Над ними Каве пламенеющий стяг —
³⁹⁵⁰ Могущества, славы, величия знак.
Вот в степь выезжают из леса Нарвен[164]
Герой Менучехр и могучий Карен.
Царь левое отдал Гершаспу крыло,
А правое с Самом, с Кобадом пошло.
Средь поля широкого выстроив рать,
Ее властелин принялся объезжать.
Сомкнулась дружина в строю боевом,
В средине был Серв с Менучехром-царем.
Как месяц, блистал молодой властелиц,
³⁹⁶⁰ Как солнце, встающее из-за вершин.
Карен-предводитель и доблестный Сам
Клинки обнажить повелели бойцам.
Кобадом возглавлен разведчиков строй,
В засаде сидел Телимана герой[165].
Львам — время сражаться, литаврам — звучать...
Нарядней невесты разубранной рать.
До Сельма и Тура дошло между тем,
Что к битве иранцы готовы совсем,
Что в поле раскинули воинский стан,
³⁹⁷⁰ Что яростью каждый боец обуян.
И оба злодея с несметной ордой
Пустились навстречу, пылая враждой.
Уже позади оставляют стрелки
Зубцы Эланана и воды реки[166].
Увидел Кобада с дозорными Тур
И так восклицает он, грозен и хмур:
«Поди к Менучехру, спроси у юнца:
Эй, ты, новоявленный царь без отца!
Иредж ведь не сына на свет произвел,
³⁹⁸⁰ Где ж право твое на венец и престол?»
Тот молвил: «Пожалуй, свезу эту весть,
Я все передам, что сказал ты, как есть.
Но после, когда поразмыслишь о том,
И сердце начнет совещаться с умом,
О дерзости сам пожалеешь такой,
От сказанных слов потеряешь покой.
Настигнет возмездие вас, даже зверь
Над участью вашей заплачет, поверь.
От леса Нарвен до Китая, стеной
³⁹⁹⁰ Встал всадников наших воинственный строй.
Мерцание лезвий лиловых в пыли[167]
И стяг кавеянский завидя вдали,
Вы дрогнете, страх вам сердца изорвет,
Помчитесь, не видя низин и высот».
К царю Менучехру вернулся Кобад,
Поведал, что молвил ему супостат.
Смеясь, Менучехр отвечал, что сказать
Подобное слово глупцу лишь подстать.
«Хвала властелину обоих миров,
⁴⁰⁰⁰ Что с тайны любой совлекает покров;
Он знает, что дед мне — великий Иредж,
И царь Феридун подтвердит эту речь.
Когда мы на битву с врагами пойдем,
Узнают о предках, о роде моем.
Владыкою солнца и звезд поклянусь:
Убийца, лишь только с ним в битве столкнусь,
Моргнуть не успеет, как вся его рать
На труп обезглавленный будет взирать.
Отмщен будет мною прославленный дед,
⁴⁰¹⁰ Край вражеский станет добычею бед».
Готовиться к пиру он отдал приказ,
Сидели, и пили, и слушали саз.

[МЕНУЧЕХР НАПАДАЕТ НА ВОЙСКО ТУРА]

Мир светлый оделся в покров темноты,
Рассыпались в поле широком посты.
Возглавили войско могучий Карен
И Серв прозорливый, чье царство Йемен.
И вот огласились призывом войска:
«Эй, витязи шаха, чья слава громка!
К Создателю мира враждой обуян,
⁴⁰²⁰ Войною пошел против нас Ахриман.
Готовьтесь и сон отгоняйте от глаз,
Молитесь Творцу, не оставит Он вас.
Кто в битве сегодняшней будет убит,
Тот в рай вознесется, от скверны омыт[168].
А те, что сумеют в бою покарать
Воителей Чина, румийскую рать,
Прославят навеки свои имена,
Мобедами всех назовет их страна;
Откроет им вождь полный злата ларец,
⁴⁰³⁰ Царь земли им даст, даст им счастье Творец.
Лишь утро настанет и солнце пройти
Успеет две доли дневного пути,
Для боя кровавого стан обвязав,
Булат закаленный и палицу взяв,
Пусть каждый выводит дружину свою.
Держитесь в одном нерушимом строю!»
Построились перед царем удальцы,
Верховные каждой дружины бойцы,
И молвили так: «Все мы слуги тебе,
⁴⁰⁴⁰ Стоим за владыку, не дрогнем в борьбе.
Приказывай воинам верным твоим:
Мы землю в кровавый Джейхун обратим».
И каждый в шатер изукрашенный свой
Вернулся, отвагой кипя боевой.
Когда, сокрушив темной ночи хребет,
Блеснул над проснувшимся миром рассвет,
Возглавил войска Менучехр на коне
В румийском шеломе, с мечом и в броне.
Искусно построена рать им была,
⁴⁰⁵⁰ Ее середина и оба крыла[169].
Пронесся воинственный клич по рядам.
Воители, копья подняв к небесам,
Примчались на поле кровавой борьбы;
В сердцах у них ярость, наморщены лбы.
Казалась земля кораблем средь зыбей,
Несущимся к гибели верной своей.
Казалось, колышется почва, как Нил.
Там молот о гулкую медь колотил,
⁴⁰⁶⁰ Слоны выступали, огромный кимвал,
Как лев разъяренный, рычал, завывал,
И рог рокотал, и ревела труба,
Казалось, готовился пир, не борьба.
Сошлись две горы, копий двинулся лес,
Неистовый крик поднялся до небес.
И кровь заалела на травах земли;
Сказал бы, тюльпаны на ней расцвели.
Казались кровавые ноги слонов
Рядами, кораллово-алых столбов[170].
И силу врага Менучехр превозмог:
⁴⁰⁷⁰ Безмерно к нему благосклонен был рок.
Бой длился, пока светлый день не погас
И ясное солнце не скрылось из глаз.
Дни жизни превратностей много таят,
То мед в них и сладость, то горечь и яд.
Объяты тревогой, цари-палачи
Решились напасть на иранцев в ночи.
Наутро не вышли сражаться с врагом,
Все помыслы были теперь о другом[171].

162

Джейхун — арабское и персидское средневековое название реки Аму-Дарьи.

163

Теммише — в данном контексте, по-видимому, город, резиденция Феридуна.

164

Нарвен — лес в окрестностях города Амола.

165

Здесь снова в переводе Телиман — географическое название. В подлиннике мы имеем горд-е талиман нежад, что можно было бы осмыслить также как герой из рода Телимана, если пренебречь словарными указаниями, что Горд (Гордар, Кердар) — личное имя иранского витязя, сына Телимана.

166

Эланан — в «Шахнаме» название крепости. По-видимому, в основе этого названия корень алан — название иранской народности аланов (позднее — осы, русск. — осетины). Таким образом, деж-е аланан означает «крепость аланов». По всей вероятности речь идет о Дербендском проходе на Кавказе.

167

Этот необычный образ — дословное отражение подлинника.

168

Отражение мусульманского представления, согласно которому запекшаяся кровь павшего бойца — живое свидетельство его права на райское блаженство.

169

Тройное расчленение боевого порядка лежало в основе тактики и античного мира, и средневековья. В поэме Фирдоуси четкость тактического построения войска, характерная для сасанидской эпохи, перенесена в доисторические мифические времена.

170

В некоторых рукописях «Шахнаме» после данного бейта следуют 36 бейтов с описанием туранского витязя Ширу (Шируй), пораженного Гершаспом. Указанные 36 бейтов попали в текст «Шахнаме», по всей вероятности, из цикла сказаний о Гершаспе. В переводе они опущены как явная интерполяция.

171

В оригинале: «Когда ночь сменилась днем, никто (из них) не вышел в бой. Оба воителя решили помедлить».