Шахнаме. Том 1

[ГИБЕЛЬ ДЖЕМШИДА]

Вопль несся над ширью иранской земли;
Меж знатными распри кровавые шли.
Над краем зловещая тьма разлилась,
¹¹⁹⁰ С Джемшидом расторглась народная связь.
Божественный свет над владыкой померк,
Он кривде предался и правду отверг.
Князья восставали один за другим,
И каждый, враждою к соседу палим,
Войска снарядив, лил в сражениях кровь.
Иссякла в сердцах к властелину любовь.
Отчизну покинув, иранская знать
В Аравию путь порешила держать.
Слух шел, что живет в тех далеких краях 
¹²⁰⁰ Царь, схожий с драконом, внушающий страх.
Иранцы, мечтая о смене царя,
К Зохаку пришли, нетерпеньем горя;
Его государем иранской земли,
Верховным владыкой владык нарекли.
Драконоподобный, как буря, примчась,
В Иране на царство венчался тотчас.
Иранских он вел и арабских бойцов,
Из всех областей созывал удальцов;
С той ратью дошел до царева дворца, —
¹²¹⁰ Стал мир для Джемшида теснее кольца.
Его беспощадный преследовал рок;
Боролся он тщетно, в борьбе изнемог.
Оставил властитель родную страну,
Величье державное, рать и казну;
Бежал и душой погрузился во мрак;
Престол и венец его отнял Зохак.
Джемшида никто с той поры не видал;
Сто лет он вдали от людей пропадал.
На сотом году где-то на море Чин[81]
¹²²⁰ Нашелся Ирана былой властелин.
Настиг его злобный Зохак на бегу
И страшную казнь уготовил врагу:
Велел беглеца распилить пополам[82],
Конец положив его дням и делам.
Не спасся Джемшид, в муках кончил свой век,
Хоть пасти драконьей однажды избег.
Был смертью похищен низложенный царь —
Соломинку так похищает янтарь[83].
Кто дольше его на престоле сидел?
¹²³⁰ И что за труды получил он в удел?
Семь долгих столетий над ним протекли,
Немало и блага и зла принесли. . .
Что пользы прожить долгий век на земле,
Коль мир свою тайну скрывает во мгле?
Судьба приголубит тебя, обоймет,
Твой слух обласкает речами, как мед,
И, мнится, к тебе благосклонна она,
И щедрой любви, и заботы полна,
И счастлив ее благосклонностью ты,
¹²⁴⁰ И ей поверяешь ты сердца мечты, —
А то вдруг такую игру заведет,
Что кровью все сердце твое изойдет.
Устал я от этой юдоли скорбей.
Дай, Боже, от мук избавленье скорей!

ЗОХАК [Царствование длилось тысячу лет]

Зохак властелином воссел на престол
И тысячу лет на престоле провел[84].
Все были покорны творившему зло,
И время немалое так протекло.
Обычай правдивых и чистых исчез;
¹²⁵⁰ Везде побеждал омерзительный бес.
Куда ни посмотришь, коварство в чести,
Лжи всюду дорога, нет правде пути.
Насилья и злобы настала пора,
Лишь втайне чуть слышался голос добра.
Из дома Джемшида двух дев молодых
Исторгли, дрожащих как лист, чуть живых,
Джемшида сестер, что, достоинств полны[85],
Блистали меж девушек знатных страны.
Красавицу звали одну — Эрневаз,
¹²⁶⁰ А имя другой луноликой — Шехрназ.
Обеих сестер повлекли во дворец
К дракону, носящему царский венец,
И он воспитал их в обычае злом,
С дурными делами сдружил, с колдовством.
Он только и знал, что к вражде призывать,
Жечь, грабить и мирных людей убивать.
Терпеть становилось народу невмочь.
Хватали двух юношей каждую ночь,
На царский влекли окровавленный двор
¹²⁷⁰ И головы прочь отрубал им топор.
Из мозга их змеям варили еду,
Чтоб тем отвратить от Зохака беду.
Два мужа, в краю обитавшие том[86],
Два праведных, чистых, с высоким умом:
Один — полный веры мудрец Армаил,
Другой — проницательный муж Кармаил[87].
Беседу вели как-то, сидя вдвоем:
Как быть, как мириться им с горьким житьем?
Шла речь о кровавой царевой стряпне,
¹²⁸⁰ О шахе, о войске, о мраке в стране.
И молвил один: «Для спасенья страны
Мы в царскую кухню пробраться должны,
Должны поварами искусными стать,
Уловки и хитрости в дело пускать:
Быть может, из двух убиваемых там
Спасать одного посчастливится нам».
Пошли и тотчас же, принявшись за труд,
Немало настряпали лакомых блюд.
В той кухне — обители крови и слез —
¹²⁹⁰ Разведать им все тайники удалось.
Как время настало кровь новую лить
И новые жизни людские губить, —
Двух юношей стражи втащили туда;
Погибнуть для них подошла череда.
Повергнуты наземь, простерты в пыли
Безвинные жертвы владыки земли.
Дрожат повара, от тоски почернев;
Льют кровь из очей, в сердце — горе и гнев.
Глядят друг на друга, в мученьях горя
¹³⁰⁰ От тех злодеяний дракона-царя.
На гибель из двух одного обрекли,
Иного исхода — увы — не нашли.
Овечьи мозги с мозгом жертвы смешав,
Сварили со множеством разных приправ.
И вместо спасенного ими юнца
Пошла на съеденье гадюкам овца.
Другому сказали: «Спасем тебе жизнь,
Но впредь от селений подальше держись.
И город пускай не прельщает твой взгляд,
¹³¹⁰ Пусть горы и степи тебя приютят».
По тридцать юнцов каждый месяц они
Спасали от смерти в те черные дни.
Когда ж до двухсот набиралось в тайник, —
Их ночью — чтоб в тайну никто не проник —
Наружу вели через спрятанный ход.
Дарили им коз и овец на развод.
От них-то затем племя курдов пошло[88];
Им город не мил и не мило село.
Кочуя, живут они в черных шатрах,
¹³²⁰ Сердцам их неведом пред Господом страх. . .
Имел еще изверг обычай такой:
Из витязей края, по прихоти злой,
Любого к себе призывал и казнил:
Тебе, мол, бесовский порядок не мил.
А юных красавиц почтенных родов,
С которых срывал беспощадно покров,
В наложницы брал плотоядный дракон,
Отринув кеянский обряд и закон.

81

На Китайском море, находящемся якобы на краю земли. О нем, как и о самом Китае, во времена Фирдоуси у персов были лишь смутные представления.

82

Точное отражение авестийских и пехлевийских источников, но без характерного для последних рассказа об участии в расправе брата Джемшида — Спитйура.

83

В подлиннике: «кахроба» похищающий (притягивающий) солому. Магнитное действие янтаря было известно в глубокой древности.

84

Время правления Зохака — тысяча лет — в основном соответствует пехлевийской литературной традиции.

85

В некоторых рукописях речь идет о дочерях Джемшида. — В пехлевийской литературе говорится о трех сестрах Джемшида. Однако их имена не совпадают с именами сестер, данными в поэме, — Шехрназ и Эрневаз, восходящими, по-видимому, к пехл. Саванхавач и Эренавач.

86

Легенда об Армаиле и Кармаиле, по-видимому, более позднего народного происхождения.

87

Армаил (Азмаил) — легендарный предок правителей округа Демавенд в мусульманское время, так называемых масмоганов. Армаил, как и его брат Кармаил (Гармаил) в Авесте и пехлевийской литературе не встречаются, но упоминаются у Бируни.

88

В данном случае Фирдоуси основывается как на народных преданиях, так и на литературных источниках. Так, арабоязычный автор X в. Мас'уди связывает происхождение курдов с иранцами, уцелевшими от истребления их Зохаком. Даже в 1812 г. английский путешественник Морьер отмечает празднование у Демавенда дня освобождения от тирании Зохака — Курдский праздник (эйд-е корди).