2. Шараф-наме написано потомственным курдским эмиром. Это обстоятельство определило общую тематику произведения и позицию автора при оценке описываемых событий. Основная задача Шараф-хана — описать историю курдских династий, эмиратов и племен. Позиция Шараф-хана Бидлиси определялась положением Курдистана во второй половине XVI в. Области, заселенные курдами, оказались в центре ожесточенной борьбы двух великих держав того времени — сефевидского Ирана и османской Турции[28]. Казалось бы, сравнительно небольшие курдские княжества должны были закончить свое существование, оказавшись между такими двумя могучими жерновами. Однако многие курдские княжества и эмираты продолжали существовать и сохраняли полунезависимое положение. Для того времени ополчения и дружины курдских эмиров, по-видимому, представляли достаточно грозную силу, и Ирану и Турции было выгоднее не уничтожать их, а использовать в борьбе друг с другом. И сами курдские феодалы в зависимости от политической конъюнктуры принимали сторону то одного, то другого противника[29].
Шараф-хан Бидлиси в начале своей политической карьеры и до 1578 г., когда в возрасте 35 лет он покинул Иран, служил Сефевидам, а после 1578 г. — турецким султанам. По-видимому, он отдавал себе отчет в том, что его, казалось бы, весьма прочное положение могло смениться необходимостью снова прибегнуть к покровительству шаха. Поэтому отношение Шараф-хана к описываемым событиям ирано-турецких войн отражает позицию курдского эмира, вынужденного в них участвовать, но в действительности мало в них заинтересованного.
3. Во время написания Шараф-наме Шараф-хан Бидлиси был вассалом турецкого султана, однако в своих верноподданнических заявлениях автор Шараф-наме не проявляет ни особого рвения, ни тем более фанатизма. Живописуя «деяния и подвиги» османских султанов, Шараф-хан избегает неумеренных преувеличений. Элемент панегирика в отношении турецких султанов, столь свойственный произведениям турецких хронистов, в Шараф-наме вообще и в Хатпиме в частности присутствует тоже, но выражен гораздо слабее и служит скорее данью общепринятому стилю исторических сочинений того времени, нежели самоцелью.
М. И. Шамси, автор исследования, посвященного Шараф-наме, по-видимому, излишне доверчиво отнесся к довольно обычным в такого рода литературе дифирамбам в адрес царствующего монарха и делает вывод, что Шараф-наме было написано «с согласия и одобрения османского двора»[30]. Едва ли можно согласиться с выводом М. И. Шамси, когда в дополнительных земельных пожалованиях Шараф-хану в 1583 г. за военные заслуги он усматривает «материальную помощь от османских султанов для написания книги».
Сочинение Шараф-хана написано не с целью получить богатую награду или снискать султанское благоволение. Цель Шараф-хана — написать книгу о курдских правителях и эмирах, чтобы «не осталась под покровом тайны и неизвестности история высокодостойных родов Курдистана»[31]. Таким образом, он заинтересован, чтобы его труд стал достоянием не только современников, но и будущих поколений. Сохранить в памяти, не предать забвению, донести до потомков историю курдов — вот задача, которую ставил перед собой Шараф-хан. И недаром почти каждая глава основной части сочинения предваряется пожеланием: «Да не останется скрытым пред лучезарным разумом водружающих знамена мудрости и истинного суждения». Шараф-хан Бидлиси, несмотря на самоуничижительный тон, характерный для персидских историографов, ценит свое сочинение достаточно высоко. Автор выражает в Хатиме надежду, что его книга не потеряет значения, пока; существует письменность: «Уповаю на прославленную милость господа: пока на ланитах известий и сообщений останутся следы начертания... восходящие от этих листов лучи будут блистать на весь мир, подобно лучам озаряющего мир солнца, и сердцепохи-щающий облик этого [сочинения] избежит нападок всякого невежды...»[32].
29
Любопытно в этой связи отметить, что заметное ослабление власти арделанских