Итак, в двух стихах – четыре имени. Если посмотреть на русский перевод, это имена: Вышний, Сильный, Господь и Бог. Нам кажется, что это синонимы. Но это – две очень разные группы имен. Первая – Эль-Элион и Эль-Шаддай (Вышний и Сильный) – группа имен архаичных и не специфично-израильских, вторая – израильских.
«Эль» обозначает божество как таковое, это общесемитский корень. Он звучит в имени угаритского бога Илу, слове «Илах», означающем «бог» в арабском языке, и т. д. Вторая часть этих определений указывает на какое-то своеобразное Его качество. «Элион» – это «высокий», то есть Эль-Элион – «Бог высот», а «Эль-Шаддай» – «Бог сильный», но с палитрой смыслов, в которую входят еще «Губитель» и «Разоритель».
Ряд исследователей предполагает, что Иерусалим до завоевания его Давидом поклонялся Эль-Элиону. В Книге Бытия мы видим повествование, как Авраам преследует сирийского царя, отбивает у него награбленное, в том числе своего захваченного в рабство племянника Лота, возвращается со всем этим и, проходя мимо Салима, встречает выходящего ему навстречу Мелхиседека, царя Салимского, «Священника Бога Всевышнего» (так мы читаем в переводе на русский язык). То есть Мелхиседек и есть священник Эль-Элиона, Бога Высокого. «Высокого»[10] – в том смысле, что Он Бог Неба, Бог Небесный. С одной стороны, кажется, что это околоязыческая тема. Это там есть боги неба, земли, грозы, океана, пресных вод и чего угодно. С другой – Авраам приносит десятину Мелхиседеку, царю Салима, то есть отдает десятую часть во славу или во имя Бога, которому поклоняется и сам. Это именно религиозная жертва. Значит, Авраам не сомневается, что Бог, которому верен он, и Бог, которому служит Мелхиседек, – один и тот же Бог. Впоследствии мы увидим, что Ветхий Завет нормализует десятину – практику пожертвования десятой части дохода на нужды, например, храма или общины как своеобразный вариант религиозного налога.
Поклоняющиеся Единому истинному Богу до определенного исторического момента существуют, по-видимому, не только в израильском народе, но эта тема достаточно слабо отрефлексирована в Ветхом Завете. Кроме Мелхиседека мы помним, что Моисей вступает в брак с Сепфорой, дочерью Мадиамского священника Иофора. Могла ли она быть дочерью языческого жреца? Гипотетически – возможно, но мы видим, что Моисей сохраняет с ней брак на протяжении всей жизни, то есть это не ситуативный брак, случившийся в сложных обстоятельствах и потому некрепкий, это брак раз и навсегда. Более того, Иофор, его тесть, на определенном этапе активно участвует в судьбе израильского народа. Он дает Моисею очень логичный и взвешенный совет – разделить процесс судопроизводства: поставить десятников, сотников, тысячников, то есть судей первой, второй, третьей инстанции. В новой системе, только если вопрос не разрешен ни одним из них, истец мог обращаться к Моисею (см. Исх. 18: 13–26). До этого Моисей занимался тем, что решал и вопросы, связанные с убийством, и вопросы, связанные с кражей курицы, что занимало у него весь день с утра до вечера, как и у народа, который в очереди ждал приема и вердикта. Никаких следов того, что Моисей в каких-либо ситуациях руководствовался языческими советами или практиками, мы не встречаем, поэтому и крепость его брака, и статус тестя в израильском стане вполне очевидно свидетельствуют о том, что семейство Иофора поклонялось Единому. Мы можем предположить, что следы почитания истинного Бога не вполне стерлись в народах, и культ в до-давидовом Иерусалиме – одно из подтверждений этой мысли. Как он сформировался? Очевидного ответа нет. Возможно, в рамках памяти о древнем монотеизме, восходящем к Адаму? Или же из соображений общей человеческой логики – как у греческих философов, наблюдавших целесообразность мироустройства и пришедших к идее Единого божества, стоящего у истоков бытия? А может быть, это следы некоего откровения, свидетельство того, что Бог уже тогда обращался к народам земли. Ведь у пророка Амоса Он говорит: «Не Я ли вывел Израиля из земли Египетской и Филистимлян – из Кафтора, и Арамлян – из Кира?!» (Ам. 9: 7). Он промышляет о всех, взаимодействует со всеми.
Второе имя Бога в псалме, Эль-Шаддай, находится в рамках той же схемы. Это не самое частотное имя в Ветхом Завете, чаще всего встречается оно в книге Иова, максимально свободной от израильских контекстов: сам Иов не иудей, не иудеи и его друзья, и все, о чем там идет речь, происходит не в границах Палестины (хотя в греческой Библии и возникнет мысль о том, что Иов жил Идумее (Эдоме) – на юго-востоке Палестины). Имя Эль-Шаддай широко известно и востребовано именно вне еврейской среды[11]и говорит о Боге как о Боге Силы, о Боге Могущества.
11
Это имя, например, зафиксировано в источниках II тыс. до Р. Х., найденных в Египте (в текстах проклятий, в письмах из Амарны), Месопотамии (Мари) и Сирии (Алалах, Угарит).