По стройной фигуре Лорел пробежала судорога.
— Самое ужасное, что в глубине души я твердо знаю — повторись все сначала, поступила так же. Вот почему я чувствую себя преступницей и казнюсь.
— Не надо, дорогая. Страх и воля к жизни толкают нас порой на совершенно непредсказуемые поступки. Сейчас тебя мучают чувство вины и раскаяния, иначе и быть может, но, если возникнет аналогичная ситуация, все может повториться сначала. — Он обхватил руками ее лицо и приблизил к своим глазам, полным доброго сочувствия и понимания. — Инстинкт самосохранения правит миром. В ряд с ним можно поставить только любовь, вот почему нам с тобой повезло. И не мучай себя переживаниями о случившемся, чего и изменить нельзя, а главное — никогда не сомневайся в моей любви. Без тебя, моей яркой звезды, жизнь для меня стала бы скучной и безобразной.
Как и говорил Брендон, назавтра к вечеру они поднялись выше, в более зеленые районы Северо-Центральной Мексики, а день спустя разбили лагерь на берегу реки Кончос. Лорел, продолжая переживать случившееся около реки, была напряжена до предела и вскакивала при малейшем шорохе. По существу, она по-настоящему и не спала и, услышав от Брендона, что при благополучном стечении обстоятельств они на следующий день прибудут в Чиуауа, испытала величайшее облегчение. После недельного путешествия по диким местам она страстно желала как можно скорее вернуться к цивилизации. А главное — там, в мексиканском городе, она наконец-то станет женой Брендона.
ГЛАВА 9
Ранчо семейства Мигуэля Короны находилось к северо-востоку от города Чиуауа. Прежде Брендон всегда останавливался в этом доме, но теперь могли возникнуть сложности из-за Лорел. Конечно, он не сомневался, что они приняли бы его невесту с полным радушием, но вот как они отнесутся к тому, что невенчанная женщина без сопровождении одна путешествует с мужчиной? Не ставя под сомнение гостеприимство хозяев, он опасался, что Лорел может попасть в ложное положение. После некоторых раздумий он решил, что если им будет оказан радушный прием, они останутся в этом доме, в противном случае снимут жилье в Чиуауа на время, необходимое для подготовки к свадьбе и деловых переговоров.
Они приехали на ранчо уже в сумерках. В это время вся семья, покончив с дневными заботами, собралась как обычно в ожидании обеда в зале. Когда слуга доложил об их прибытии, к ним тут же поспешил Мигуэль Корона.
— Брендон? Рад видеть тебя! — Его приветливая улыбка и крепкое рукопожатие красноречивее всяких слов говорили о том, что его и Брендона связывают не только деловые, но и дружеские отношения.
Пока мужчины здоровались, Лорел разглядывала хозяина ранчо. Красивый — даже очень красивый — мужчина был моложе, чем она ожидала, может, всего на несколько лет старше Брендона. Ростом он уступал Брендону дюйм-другой, но зато был стройнее. Темное лицо освещали выразительные черные глаза, под длинным тонким носом улыбался усатый рот.
Брендон объяснил мексиканцу присутствие Лорел.
— С того времени как мы покинули дом, только здесь у нас есть возможность сочетаться законным браком, — заключил он свой рассказ. — Мы поженимся в Чиуауа, как только найдем чиновника, который согласится провести эту церемонию.
Мигуэль нахмурился, и у Брендона мелькнула мысль, что он не одобряет их действий. Но Мигуэль, недовольно покачав головой, сказал:
— Ты же не думаешь, друг, обидеть меня и остановиться в городе. Вы будете жить здесь. Мать и сестры с радостью помогут вам устроить свадьбу!
Тут Лорел выступила вперед.
— Сеньор Корона, мы не собираемся ничего затевать, нам хочется одного: чтобы свершилась короткая церемония, и мы стали наконец мужем и женой.
— Вздор! — отрезал чей-то голос. Он принадлежал пожилой даме в черном, приближавшейся к ним. Она окинула Лорел с головы до ног темными глазами, которые, слегка прищурившись, задержались на пыльных штанах, плотно облегавших ноги Лорел.
Она заметила, что от усталости Лорел еле стоит на ногах, а в лице у нее ни кровинки, и уже значительно мягче пояснила:
— Венчаются люди один раз в жизни, а значит, все должно происходить как положено и сопровождаться пышным празднеством. Впрочем, мы обсудим подробности позднее. А ты, Мигуэль, — повернулась она к сыну, — меня поражаешь. Неужели ты не замечаешь, как утомлены наши гости? На сеньорите прямо лица нет, а ты держишь их на ногах.
К удивлению Лорел, Мигуэль, взрослый мужчина, превратился в провинившегося ребенка.
— Простите, ради Бога. Моя мать, как всегда, права. Добро пожаловать в наш дом. Мы постараемся, чтобы вам было у нас хорошо.
Сеньора Корона снова сказала свое веское слово.
— Ты, Мигуэль, займись устройством Брендона, а о сеньорите я позабочусь сама. — Она взяла Лорел под руку и повела в дом.
Лорел, слишком утомленная, чтобы возражать, даже если бы у нее такое желание появилось, беспрекословно повиновалась властной хозяйке дома и, вполуха прислушиваясь к ее болтовне, дала увести себя по длинному коридору.
— Прихожая выходит во двор, — говорила та. — Со двора вы попадаете в главную залу и столовую. Кухня находится в задней части дома.
Как принято во многих испанских домах, двор — патио — составлял центр, вокруг которого располагались жилые комнаты.
Сеньора Корона повернула направо, когда они дошли до конца коридора.
— Эта часть дома предназначается для детей и незамужних женщин.
Она строго взглянула на Лорел, подчеркивая значение своих слов.
— Вы будете жить здесь, пока не обвенчаетесь с сеньором Брендоном.
— Спасибо, сеньора, — только и смогла выговорить Лорел, заливаясь краской смущения.
Спокойно, деловито сеньора Корона распорядилась приготовить для нее ванну, после чего вкратце резюмировала суть истории, случившейся с Лорел:
— Итак, сеньорита Бурке, вы проделали столь длинный путь для того, чтобы наконец соединиться брачными узами с вашим женихом и избежать гнева отца. Правильно я говорю?
Лорел кивнула.
— Сколько бы мы ни ждали, отец никогда не одобрит нашего брака. А Брендону уже надоело ждать. — Вздохнув, она добавила: — Я страдаю из-за того, что вынуждена обманывать отца, но он не оставил нам иного пути. Может, когда мы поженимся, ему придется смириться.
— Возможно, — согласилась сеньора Корона и перешла к делам насущным: — У вас есть с собой платье, сеньорита?
— Нет, мы поехали налегке, и Брендон считал, что брюки — самая подходящая одежда для такого путешествия. Придется съездить в город и обзавестить гардеробом на каждый день.
— Подумать только! — Сеньора Корона взволнованно вздохнула. — Вся нетерпение и порыв! — Впервые она улыбнулась Лорел, сверкнув темными глазами. — И столько романтики! Но не беспокойтесь, платье для вас найдется.
После того как Лорел приняла ванну, ей, конечно, больше всего на свете хотелось улечься в постель и проспать не меньше недели, но ее не оставляли в покое гостеприимные хозяева, с самыми лучшими намерениями суетившиеся вокруг нее. Младшая сестра Мигуэля — Инес — принесла Лорел прелестный розовый халат и шлепанцы, — благо, веселая мексиканка имела почти такое же телосложение.
— Тебе повезло, — сказала Инес. — Вот моя старшая сестра, Долорес, очень хорошенькая вообще-то, но после третьего ребенка та-а-а-к ее разнесло тут, — Инес выразительно расставила руки вокруг бедер и груди. — Наши женщины живут в вечном страхе потолстеть, хотя их мужья редко на это жалуются. И все же, когда мы с Рамоном поженимся, я не хотела бы полнеть. Моя мечта — навсегда остаться той женщиной, в которую он влюбился.
Глядя на красивую юную девушку, Лорел не могла представить себе ее иной. Невысокая, очень женственная, с мелкими чертами лица и безукоризненной кожей оливкового цвета, Инес была само очарование. А если добавить к этому чувственный рот и огромные карие глаза с золотистыми искорками в них, то станет ясно, что Инес не могла не привлекать к себе внимание мужчин.
В доме Короны Лорел было чему удивляться: она росла единственным ребенком и не знала настоящей семьи, ее семьей были только Рекс с тетей Мартой, а семейство Короны было необычайно многочисленным, даже по местным меркам. Возглавляла его и вела хозяйство мать Мигуэля сеньора Маргарита, овдовевшая пять лет назад, но в доме продолжала жить ее свекровь — Абуэла Хуанита. Последняя, кроме первенца — покойного мужа Маргариты, — произвела на свет еще семерых, а сама Маргарита была в семье десятой. Иными словами, семья могла похвастать более чем тридцатью дядьями и тетями и целым полчищем двоюродных братьев и сестер. Одни даже работали на асьенде[3], другие жили поблизости, но и все остальные не забывали навещать хозяев этого дома по воскресным и праздничным дням.