Старший сын Maну и будущего Бoдхисаттвы корневой расы жил окружённый большой группой благородных и любящих братьев и сестёр – трудно представить более благоприятную для него среду. Будучи первым и самым старшим человеком новой расы, он был в центре внимания своих родителей. Он жил почти всё время под открытым небом, поскольку большое внимание обращалось на физическую сторону его развития. Maну держал своего сына с младенчества ночью и днём рядом с собой, очевидно, рассчитывая на благотворное влияние личного магнетизма.
Спустя чуть больше года после его рождения появилась младшая сестрёнка Геракл,[11] и поскольку дети росли вместе, между ними возникла очень сильная привязанность. Они вместе играли, учились и работали, потому что мудрая опека Maну не придавала никакого значения принадлежности к тому или иному полу. В те далёкие от нас дни напряжённого труда у них имелось немногое, что составляет образование, и хотя дети учились читать и писать, книг было мало, и они ценились, как священные сокровища. Для наших предков самым опытным человеком был тот, кто мог приложить свои руки к чему-нибудь, кто был неистощим в изобретательности, быстр и решителен в действиях, у кого были способности во всех областях жизни. Когда они повзрослели, эти сыновья и дочери Maну были не только великолепной группой представителей новой расы, но также и компетентными, проницательными и уверенными в себе лидерами сообщества, которое возникло на берегах Гобийского моря.
Подразумевается, что сообщество состояло из потомков детей, спасённых во время последнего истребления, на сей раз довольно многих. Однако, только дети Maну (в его последнем рождении, когда он женился на Сурье) рассматривались, как принадлежащие к Детям Солнца – каждый из двенадцати идентифицировался одним из знаков Зодиака. Естественно, эти двенадцать должны были вступить в брак с тщательно отобранными потомками Maну его предыдущего рождения, достигшими брачного возраста. Он решил, что они должны в максимально возможной степени выбирать себе партнёров из Солнечной семьи.
Однако, наши идентификации включают менее половины группы служителей, хотя мы в состоянии узнать этих двенадцать детей и тех, с кем они вступили в брак. Мы можем назвать только половину их внуков, поскольку мы полностью укомплектовали лишь 4 из этих 12 семей и смогли назвать только 4 или 5 детей в каждой из других. Когда мы переходим к следующему поколению, наше знание ограничивается только потомками Алкиона, и даже там у нас есть едва ли половина от общего количества, и только три семьи являются полными. Спускаясь ещё на одно поколение, мы встречаем лишь нескольких внуков Сириуса, старшего сына Алкиона, но не находим фактически ни одного, кого бы мы знали, в другом месте. Это как раз то, чего следовало ожидать, поскольку к этому времени новая раса уже так прочно обосновалась, что особой потребности в работе служителей больше не было. Таким образом, эго, не столь определённо посвятившие себя самоотверженному служению, могли продолжать воплощения в новой расе обычным способом. Число детей в семьях к этому времени стало произвольным, и во многих случаях видно, что потребность преднамеренного регулирования больше не требуется. Группа служителей сделала свою работу и отдыхает в небесной жизни, пока не наступит время для её следующего воплощения.
Когда Алкион достиг брачного возраста, он женился на своей кузине Меркури, любимом ребёнке Вираджа и Сатурн, девушке высокого развития и поразительной красоты, которую он любил с глубокой и почтительной преданностью. В течение года родились мальчики-близнецы – Сириус и Мицар, которые в дальнейшем будут очень близки к нему, к Меркури и друг к другу, и так будет на протяжении столетий. Год спустя появился третий мальчик, Электра, и, конечно, никто не смог бы назвать трёх более прекрасных или более счастливых детей. Другие братья и сестры следовали один за другим, чтобы получить свою долю любви и опеки, но эти трое, столь близкие по возрасту, образовали собственную небольшую подгруппу. Они были любопытно схожими на лицо, и никто, кроме их родителей, никогда не отличил бы одного из них от другого, а Электра выделялся, когда они были вместе, только тем, что был чуть пониже ростом. С того времени, когда они уже могли ходить и осмысленно общаться, они не разлучались. Ночью и днём они были вместе и почти всегда со своим отцом, кроме тех случаев, когда работа требовала его отъезда. Они получили шутливое прозвище «троица», потому что всегда выступали как три идентичных проявления одной и той же силы. Все виды нелепых ошибок были результатом их неразличимости, и «троица», скорее, получала удовольствие от этого, чем принимала меры для их избежания. Вне их семьи расценивали это абсолютное сходство, как несколько странное, и хотя это касалось только первых трёх сыновей Алкиона, возникло стереотипное представление, что все его сыновья неразличимы. Это мнение было только частично нарушено появлением два года спустя его следующего сына Фидеса, поскольку он также имел сильное сходство со своими старшими братьями. Везде, где эти трое появлялись, на них смотрели с большим почтением, как на надежду расы и её будущих правителей. И хотя Сириус был старше Мицара лишь нa несколько минут и поэтому технически был наследником, никто никогда не знал, который из трёх был им, и таким образом, все расценивались одинаково.
У них, возможно, был риск стать испорченными общей лестью, если бы не было нежной мудрости их матери Меркури, которая всегда их учила, что высокое положение несёт с собой непреложные долги и обязанности и что только потому, что их улыбка или доброе слово означали так много для всех, кого они встречали, в той улыбке или добром слове никогда нельзя никому отказывать, независимо от того, насколько занятыми они были, или как неотложна была их работа. Алкион в это время был постоянно занят со своим отцом Maну в руководстве монтажом огромного полумесяца дворцов, которые должны были сформировать морской фронт будущего города. Его же три мальчика интересовались этой работой и просили поручить им управление определёнными частями их дела. Maну добродушно согласился, а мальчики были очень взволнованы: одновременно благодарностью за доверие к ним и беспокойством за то, как им оправдать это доверие. Рабочие были также очень рады, потому что существовало общее убеждение, что «троица» несёт с собой всюду, где бы она ни появилась, удачу и снижение числа несчастных случаев. Действительно, в ходе такой громадной работы, которая включала в себя подъём и перенос огромных тяжестей, не было никаких гарантий от возможного несчастного случая.
Таким образом, Алкион жил постоянной работой, этапами которой были начало или завершение того или иного здания. Его главным желанием было получить разрешение на производство монтажа изумительного комплекса храмов, который должен был украсить священный Остров. Но это никак не получалось, поскольку был декрет Kумар, согласно которому, необходимо было закончить определённую часть города, прежде чем эта работа могла бы начаться. В редких случаях Maну получал аудиенцию самого Логоса, и тогда же давались инструкции Алкиону и его трём старшим сыновьям, так что у них была замечательная привилегия бывать в непосредственном присутствии Правителя планеты – опыт, который никогда не забыть.
Maну жил среди своего народа в течение целого столетия. Когда же он решил, что будет лучше оставить их на некоторое время, он собрал своих детей и внуков и сказал им, что поручает их рвению работу, которую он начал. И что теперь какое-то время он будет наблюдать за ней с более высокого плана, хотя всё ещё сможет консультировать, когда это будет необходимо, того, кто будет главой правящего дома. Когда же он увидит, что его присутствие станет крайне необходимо, он спустится в воплощение ещё раз. Однако, это всегда будет в той же самой королевской линии, каковая должна оберегаться от любой примеси чужой крови, кроме как только в случае его собственного специального указания.
Так он оставил своё тело, и по его воле оно было перенесено в центр пустыни Гоби и там похоронено. Его наказ состоял в том, что не должно быть никакого траура по его уходу. С той поры Алкион, сын Ману (теперь уже и сам 80-летний) стал править уделом отца, и работа продолжалась в таком же порядке, как и прежде. Несколько раз он являлся Алкиону во сне, чтобы дать указания по строительству города, но в основном, выражал полное удовлетворение тем, что делалось.