— Я, генерал, — ответил один крестьянин, выступив вперед.
— Кто — ты?
— Мусташ[23].
— Кто командует слева? — снова спросил генерал.
— Я, Шант-ан-Ивер[24], — ответил, подходя, другой крестьянин.
— Сколько с тобой человек, Мусташ?
— Сто, мой генерал!
— А сколько с тобой, Шант-ан-Ивер?
— Пятьдесят.
— Итого сто пятьдесят? — спросил Кадудаль.
— Да, — отвечали два бретонских командира.
— Все верно, полковник? — смеясь, спросил Кадудаль.
— Вы просто волшебник, генерал.
— О нет! Я — бедный шуан, обычный нищий бретонец. Я командую войском, где каждый отдает себе отчет в том, что он делает, где каждое сердце бьется во имя двух великих принципов, на которых держится мир, — во имя религии и монархии.
Повернувшись к своим людям, он продолжал:
— Кто командует авангардом?
— Фан-л'Эр[25], — ответили два шуана.
— А арьергардом?
— Ля Жиберн[26].
— Мы можем спокойно продолжать путь? — спросил у них Кадудаль.
— Так же спокойно, как если бы вы шли в деревенскую церковь к обедне, — отвечал Фан-л'Эр.
— Тогда в путь, — кивнул Кадудаль Ролану. Затем обратился к своим людям: — Живей, ребята!
В то же мгновение шуаны, перепрыгнув канаву, исчезли. Еще несколько секунд в кустах раздавался треск веток, шаги в зарослях, и все стихло.
— Ну, что, — спросил Кадудаль, — вы полагаете, что с такими солдатами мне следует бояться ваших Синих, какими бы ловкими и смелыми они ни были?
Ролан вздохнул. Он был совершенно согласен с Кадудалем. Всадники продолжили путь. В одном лье от Ля-Трините они увидели впереди приближавшуюся черную точку.
— Что это? — спросил Ролан.
— Человек, — отвечал Кадудаль.
— Это я вижу, — отозвался Ролан. — Но что это за человек?
— Судя по скорости, с которой он передвигается, вы должны были бы догадаться, что это гонец.
— Почему он остановился?
— Он увидел всадников и не знает, ехать ли ему вперед или вернуться.
— Что же он будет делать?
— Он ждет, прежде чем принять решение.
— Чего же?
— Сигнала, черт возьми!
— Он должен ответить на этот сигнал?
— Не только ответить, но и повиноваться ему. Вы хотите, чтобы он ехал вперед, развернулся или свернул с дороги?
— Пусть едет вперед, — сказал Ролан. — Только так мы узнаем, с какими вестями он едет.
Бретонский генерал так мастерски изобразил пение кукушки, что Ролан оглянулся.
— Это я, — сказал Кадудаль, — не ищите.
— Теперь гонец должен ехать к нам? — спросил Ролан.
— Не должен, а уже едет.
В самом деле, гонец быстро приближался. Несколько секунд спустя он остановился перед генералом.
— А, это ты, Монт-а-л'Ассо[27]? — сказал генерал и наклонился, вестник что-то прошептал ему на ухо.
— Меня уже предупредил Бенедисите[28], — ответил ему генерал.
Обменявшись несколькими словами с Монт-а-л'Ассо, Кадудаль дважды крикнул филином и один раз совой. Триста человек тут же окружили его.
— Скоро мы будем на месте, — сказал Кадудаль Ролану. — Надо сойти с дороги.
У деревни Тредьон отряд пересек поле и, оставив Ванн слева, подошел к селению Треффлеан. Обогнув селение, генерал направился к опушке небольшого леса, который тянулся между Гран-Шаном и Ларре.
Прежде чем двинуться дальше, Кадудаль хотел дождаться новых известий. Над Треффлеаном и Сен-Нольфом забрезжил рассвет. Показались первые лучи солнца, но над землей поднимался густой туман, и ничего не было видно дальше, чем на пятьдесят шагов.
Вдруг примерно в пятистах шагах послышалось пение петуха. Жорж насторожился, шуаны, усмехаясь, переглянулись. Петушиное пение раздалось снова, на этот раз ближе.
— Это он, — сказал Кадудаль, — отвечайте!
В трех шагах от Ролана залаяла собака, да так похоже, что молодой человек, хотя и был предупрежден, стал высматривать животное, которое теперь тоскливо выло. В ту же минуту он увидел, как из тумана показался человек, который быстрым шагом направлялся к всадникам.
Кадудаль сделал несколько шагов к нему навстречу и приложил палец к губам, подавая знак говорить тише.
— Итак, Флер-д'Эпин[29], — спросил Кадудаль, — они попались?
— Как мышь в мышеловку. Если вы захотите, генерал, никто из них не вернется в Ванн.
— Отлично! То, что нужно! Сколько их?
— Сто человек под командованием генерала Харти.
— Сколько повозок?
— Семнадцать.
— Как далеко они отсюда?
— Примерно в трех четвертях лье.